Kurohibi. Черные дни - Gabriel

сесть и ждать, зная, каким будет ее следующий шаг. Безвыходность и чувство неукротимого желания уберечь Мари, схватить и сделать частью себя выводили его из равновесия, и с этой тяжесть на сердце он буквально заставил себя отправиться на койку и хотя бы отдохнуть перед завтрашним днем — сон для него был недосягаемой роскошью.

Проворочавшись всю ночь, Синдзи под утро даже как-то смог утихомирить беспокойный разум и на некоторое время погрузиться в дрему, что уже было какое-никакое, но достижение. А утро встретило его протяжной ноющей болью в теле, отзывающейся особо невыносимыми ощущениями в правой ладони. Понимая, что самому с ними ему не справиться, Синдзи вызвал докторов, которые сделали укол с заморозкой. Увы, Рицко он больше не видел, хотя втайне надеялся на ее появление, — доктор была слишком занята некими крайне важными делами. И вместо пустого шатания по отчего-то крайне оживившейся базе он предпочел сесть на кушетку, очистить мозг от любых мыслей и просто ждать.

Мари он знал недавно и не сказать что понимал все тонкости ее непростой души, но уже имеющегося опыта общения с ней, их совместных жестоких и бескомпромиссных «игр» было достаточно, чтобы чувствовать образ ее мыслей. Именно чувствовать — то есть предугадывать, воспринимая некие незримые струнки, исходящие из ее души, легкое колебание страстно бьющегося сердца, ее тепло или прохладу коварно прищурившихся стальных глаз. Синдзи, хоть и не был в этом уверен, думал, что разгадал ее секрет, ее помыслы и желания, и он не испытывал совершенно никакого гнева из-за того, что она совершит. Правдой оказались слова, что они были похожи, и выражалось это не в их сексуальной страсти, жестокости или решительности, а в надеждах, стремлениях, тех мечтах, к которым они проложили столь сложный путь. Синдзи был готов встретить ее лицом к лицу, чтобы подарить свою теплоту и поддержку.

И Мари не заставила себя долго ждать. Сотовый пропиликал осточертевшим перезвоном, и, когда он поднес трубку к уху, сразу же раздался неунывающий девичий голосок:

— Ты знаешь, какой сегодня день?

Пауза.

— День славы. Замерший в ожидании мир будет сегодня нашей ставкой, и один из нас станет королем, а второй — королевой, — девушка вновь выдержала паузу и затем прыснула смешком. — Шутка это была, хмурый ты щеночек. Догадываешься, зачем я звоню?

— Да.

— Ну, умничка. Жду тебя наверху, у центрального входа. Не подведи, мой верный конь.

Связь отключилась, и Синдзи, глубоко вздохнув, медленно поднялся и твердой походкой направился к двери. Он не захватил с собой ни шокера, ни пистолета, которые и так остались дома, — после случая с Маной они скорее причинили бы больше вреда, чем пользы. Волнение, страх, трепет — все эти чувства не беспокоили его, хотя и никуда не делись из его души. Наоборот, Синдзи был даже рад, что, наконец, его долгая дорога подошла к концу. Это воодушевляло, делало походку легче, снимало боль и даже зарождало некое подобие ликования, затмевающего собой всю накопившуюся тяжесть на сердце.

Встретил он Мари с улыбкой на лице — милой и приветливой. Девушка, грациозно поправившая очки и выставившая бедро так, чтобы не самая длинная юбочка всколыхнулась под порывом ветра и обнажила просвет белой кожи над чулком, ответила ему тем же, разве что доброта в ее глазах показалась слишком напущенной и оттого коварной. Она выглядела потрясающе.

— О-хо-хо, парень, ты похож на фарш, который пропустили через металлообрабатывающий станок. Знаешь, я просто обожаю сильных и мужественных мужчин, чья отвага подтверждается их шрамами, но ты вообще уже за гранью. Если не будешь себя беречь, мне просто удовлетворяться не обо что будет, ой-ёй-ёй.

— Привет, — кивнул ей Синдзи, слегка притормозив от вида стоящих невдалеке танков. — Что тут происходит?

— А, это? — она приподняла брови и элегантно, чуть ли не пританцовывая, развернулась назад, умудрившись соблазнительно качнуть каждой соблазнительной частью своего тела. — Смена начальства и легкое волнение народных масс на почве последних событий технополиса. Ты правда не в курсе?

Она сделала наивное личико и вдруг в один шаг оказалась рядом с ним.

— Я тебе потом расскажу, — приблизив свое лицо к его, Мари обдала его головокружительным ароматом нежно чарующих духов, смешанным с тонкой ноткой ее тела и интимного запаха, а затем вдруг чмокнула в нос и, будто маленькая девочка, счастливо вытянулась перед ним с заведенными за спину руками. — Я была хорошей, правда-правда. Братик будет мною доволен. Я приготовила сюрприз для братика. Пусть братик это наденет.

Ее руки подались вперед, и Синдзи вдруг обнаружил в них наручники. Хмыкнув и проведя рукой по волосам, он взял браслеты и нацепил один из них на левое запястье.

— А, а, мой милый. За спиной ручки застегни.

Криво усмехнувшись, Синдзи подчинился, а затем замер, когда девушка плотно прижалась к нему, вмяв в торс свои грудки, оплела руками и проверила, крепко ли он защелкнул браслеты. Удовлетворенно улыбнувшись, Мари вдруг положила свою голову на его плечо, прикрыв глаза и стала покачиваться, словно они кружили на месте в медленном танце, попутно едва ощутимо заскользив своим влажным язычком по его шее. По телу вопреки воле прошла легкая волна приятной будоражащей дрожи, и Синдзи даже ощутил, как начала несильно кружиться голова, сама утонувшая в умопомрачительно пахнущих каштановых волосах девушки, и только это помешало ему распознать, как одна ее рука отвелась назад. А затем в бедро ощутимо кольнула игла, холодная жидкость устремилась под кожу, Синдзи машинально отстранился и тут же почувствовал слабость в ногах, отдающую сонливостью прямо в мозг.

Мари, будто виновато приподняв глазки, махнула тонким опустошенным шприцем перед его лицом и пролепетала:

— Прости, я должна быть уверена.

Взгляд Синдзи начал стремительно меркнуть, и он рухнул на колени.

— Надо все успеть приготовить, перевезти тела и все такое. Зато тебе повезло — очнешься как раз к началу представления. О, а вот и карета.

Проваливающееся в черноту сознание успело различить, как по дороге к ним приближался угнанный у гопников фургон, а потом Синдзи отключился — еще до того, как его тело опрокинулось на землю.

За последнее время он столько раз проваливался в небытие, столько раз возвращался из забвения, что очередное тяжелое пробуждение уже не могло открыть ему совершенно ничего нового. Снова звон в голове и шум в ушах, ощущение тошноты и застрявший где-то в районе горла желудок, снова вяло шевелящиеся конечности и ватное тело, привкус