Средневековье. Большая книга истории, искусства, литературы - Паола Волкова

Вспомнился ему день, когда белокурая Изольда дала ему этот перстень: то было в лесу, где ради него она влачила тяжелую жизнь. И, лежа с другой Изольдой, он представил себе шалаш в Моруа. По какому безумию обвинил он в своем сердце свою милую в измене? Нет, она продолжала терпеть из-за него горе, а он сам изменил ей. Но ему стало жаль и жены своей Изольды, простодушной, прекрасной. В недобрый час полюбили его обе Изольды; обеим он изменил.

Между тем белорукая Изольда дивилась, что он вздыхает, лежа с ней рядом. Наконец она сказала ему, слегка застыдившись:

— Дорогой сеньор, не оскорбила ли я вас чем-нибудь? Почему не подарите вы меня ни одним поцелуем? Скажите мне, чтобы мне знать мою вину; я искуплю ее сторицею, если могу.

— Не сердись, дорогая, — отвечал Тристан, — я дал обет. Некогда, в другой стране, когда я бился с драконом и чуть было не погиб, я призвал Богоматерь и произнес обет, что если, по ее милости, я спасусь и возьму жену, целый год я буду воздерживаться от объятий и поцелуев.

— Если так, я постараюсь это перенести, — сказала белорукая Изольда.

Но когда поутру служанка надела на нее чепец, какой носят замужние женщины, она грустно улыбнулась и подумала, что на такой убор не имеет права.

Несколько дней спустя герцог Гоэль, его сенешаль и все его ловчие, Тристан, белорукая Изольда и Каэрдин выехали из замка в лес на охоту. По узкой дороге Тристан ехал слева от Каэрдина, который правой рукой придерживал за удила коня белорукой Изольды. Случилось, что конь ее поскользнулся в луже. От удара его копыта вода плеснула так сильно под одежды Изольды, что совсем смочила ее, и она почувствовала холод выше колен. Слегка вскрикнув, она шпорами подняла коня и рассмеялась таким громким и ясным смехом, что нагнавший ее Каэрдин спросил:

— Чему ты смеешься, сестрица?

— Одной мысли, которая пришла мне в голову, братец. Когда эта вода плеснула на меня, я ей сказала: «Вода, ты смелее, чем был когда-либо Тристан!» Вот почему я рассмеялась. Но я проговорилась, братец, и раскаиваюсь в этом.

Удивленный Каэрдин начал ее так настойчиво расспрашивать, что она рассказала ему всю правду о своем браке. Тут Тристан нагнал их, и они втроем молча доехали до охотничьего домика. Каэрдин отозвал Тристана в сторону и сказал ему:

— Сеньор Тристан, сестра сказала мне всю правду о своем браке. Я считал тебя ровней и товарищем, но ты нарушил верность и опозорил мой род. Если ты не оправдаешься передо мной, знай, что я тебя вызову на поединок.

Тристан отвечал:

— Да, я явился к вам на ваше несчастье. Но узнай и мое горе, славный, милый друг, брат и товарищ, и, может быть, сердце твое успокоится. Знай, что у меня есть другая Изольда, красивейшая из всех женщин, которая выстрадала за меня много бед и теперь еще страдает. Правда, сестра твоя любит меня и почитает, но из любви ко мне другая Изольда обращается с большим почетом с собачкой, которую я ей подарил, чем твоя сестра со мной. Давай бросим охоту, последуй за мной в одно местечко, куда я тебя поведу, и я тебе расскажу про горе моей жизни.

Тристан повернул коня и пришпорил его. Каэрдин погнал своего следом за ним. Не обменявшись ни одним словом, они домчались до самой чащи леса. Там Тристан рассказал свою жизнь Каэрдину. Он поведал ему, как на море он испил любовь и смерть, рассказал про предательство баронов и карлика, про королеву, которую вели на костер и отдали прокаженным, и про свою любовь с нею в глухом лесу; рассказал, как он вернул ее королю Марку и как, удалившись от нее, он хотел полюбить белорукую Изольду; как он отныне и навсегда знает, что не может ни жить, ни умереть без королевы.

Каэрдин молчал и дивился; он чувствовал, что его гнев невольно улегся.

— Друг, — сказал он наконец, — чудные слова я слышу. Ты разжалобил мое сердце, ибо такие беды ты выстрадал, от которых да избавит Господь всех и каждого. Вернемся в Карэ; через три дня, если я буду в состоянии, я скажу тебе то, что думаю.

В своей горнице в Тинтажеле белокурая Изольда вздыхает по Тристану, зовет его; нет у нее другой мысли, другой надежды, другого желания, как любить его всегда. В нем вся ее страсть, а в течение двух лет она ничего о нем не знает. Где он? В какой стране? Жив ли он даже?

В своей горнице сидит белокурая Изольда и поет грустную песню любви. Она поет о том, как Гуруна схватили и убили за любовь к даме, которую он любил более всего на свете, и с помощью какой хитрости граф дал своей жене съесть сердце Гуруна, и как она горевала.

Тихо поет королева, подыгрывая себе на арфе. Прекрасны ее руки, хороша песня, тих ее напев, и нежен голос.

В горницу вошел Кариадо, богатый граф с одного дальнего острова. Он приехал в Тинтажель, чтобы служить королеве, и много раз со времени отъезда Тристана добивался ее любви. Но королева отвергла его ухаживание, считая это низостью. То был красивый рыцарь, гордый, осанистый и речистый, более у места в женских покоях, чем в битве. Он застал Изольду за песней и сказал, смеясь:

— Что за печальная песня, — печальная, как песня орлана! Не говорят разве, что орлан поет, чтобы возвестить смерть? И, конечно, о моей смерти вещает песня, ибо я умираю от любви к вам.

— Пусть так, — сказала Изольда, — пусть моя песня возвещает вашу смерть, ибо вы никогда не являлись сюда без того, чтобы не сообщить мне дурной вести. Вы всегда были орланом или совой, чтобы говорить дурное про Тристана. Какое еще плохое известие сообщите вы мне сегодня?

Кариадо отвечал ей:

— Вы раздражены, королева, не знаю чем, но глуп тот, кто смутится вашими речами. Смерть ли мою возвещает орлан или нет, а вот плохая весть, которую приносит вам сова: ваш друг Тристан погиб для вас, королева Изольда, он женился в другой стране. Распоряжайтесь вашим сердцем свободно, потому что он презрел вашу любовь. Он женился на знатной девушке, на белорукой Изольде, дочери бретонского герцога.

Кариадо вышел в гневе, а белокурая Изольда поникла головой и заплакала.

На третий день Каэрдин позвал к себе Тристана и сказал:

— Друг, я принял решение в своем сердце. Если ты сказал мне правду, жизнь, которую ты ведешь в этой стране, — сумасбродство и безумие, и никакого добра от этого не будет ни тебе, ни сестре моей, белорукой Изольде. Итак, слушай, что я задумал. Мы отправимся вместе в Тинтажель, ты снова увидишь королеву и узнаешь, тоскует ли она еще по тебе и верна ли тебе. Если она тебя забыла, возможно, что ты более полюбишь сестру мою Изольду, простодушную, прекрасную. Я поеду с тобой: разве я тебе не ровня, не товарищ?

— Брат, — сказал Тристан, — правду говорят: сердце человека стоит золота целой страны.

Вскоре Тристан и Каэрдин взяли посохи и паломничьи одежды, будто собрались поклониться святым мощам в дальней стране. Они попрощались с герцогом Гоэлем, Тристан взял с собою Горвенала, а Каэрдин одного оруженосца. Тайно снарядили они судно и поехали в Корнуэльс.