Шалости Амура - Ребекка Уинтерз

— Тогда увидимся в отеле в Женеве за ужином, — проинформировал он их.

— Наслаждайся, Хэнк. Мы присмотрим за Уитни, — заверил его Джефф. — Приятно было познакомиться с вами, доктор Ле Клер.

Юрий пожал каждому руку.

— Мне тоже было приятно. Спасибо, что позволили мне забрать у вас моего старого приятеля, — поблагодарил он.

— Будьте послушными и не тратьте слишком много денег, — бросил своим подопечным последнее напутствие Жерар.

— Итак, Жерар, похоже, мы идем в док. Хотелось бы мне действительно провести с тобой время.

Жерар слегка похлопал Юрия по плечу:

— Через четыре дня это дело будет закрыто. Если я смогу, остановлюсь у тебя в Нью-Йорке по пути домой.

— Я рассчитываю на это. Но что-то говорит мне, что, когда ты вернешься в Солт-Лейк-Сити с мисс Лоуренс, я лишусь возможности проводить с тобой выходные.

— Я бы хотел, чтобы это было правдой. Спасибо, что ты приехал.

Юрий широко улыбнулся, показывая ряд белых ровных зубов, напомнив Жерару Романа.

— Для чего еще существуют друзья? Пойдем! Все высаживаются.

Жерар кивнул, и они двинулись к трапу.

Они сошли на берег после всех. Когда они остались одни, Жерар распрощался со своим другом и начал действовать.

Следующие шесть часов он отслеживал передвижения Боуэна, который ездил с ребятами по магазинам, ресторанам, церквям и паркам, но не заметил, чтобы тот сумел как-то остаться с Уитни наедине.

В пять часов группа села на поезд, едущий в Женеву. Жерар взял такси и прибыл в отель до приезда группы.

Не прошло и пяти минут, как он услышал знакомые голоса в холле, среди них различил голос Уитни.

Как только все успокоилось, Жерар дал Уитни еще несколько минут, потом проскользнул через холл и постучал в дверь.

— Кто это?

Довольный тем, что она научилась не открывать дверь, не спросив, он сказал:

— Хэнк. Мне нужно поговорить с тобой.

Звук его низкого голоса заставил Уитни задрожать от возбуждения. Она хотела, чтобы он пришел. Проведя целый день вдали от него, она поняла, как много он значит для нее, как сильно ее влечет к нему, как она нуждается в нем. Ее пугало это. Как этот человек изменил ее мир навсегда всего за несколько дней!

Но она была совершенно уверена, что он не отвечает на ее чувства. Он выполняет свою работу, и, когда завершит ее, вряд ли они увидятся снова.

Ей нужно время, чтобы успокоиться — до того, как она впустит его к себе. То, что она чувствовала, нельзя было описать словами. Она боялась, что, если он войдет в комнату, она не сдержится и бросится ему на шею.

Она усиленно пыталась придумать какую-либо отговорку:

— Не могли бы мы поговорить по телефону? Я… я… Мне нужно принять душ.

— Пусти меня, Уитни.

Она моргнула. Голос Хэнка звучал так серьезно, что она решила все-таки открыть ему дверь.

Он прошел в комнату, принеся с собой уверенность, безопасность и потрясающий аромат мыла, которым пользовался.

Она почувствовала его проницательный взгляд, который окутал ее. Хэнк был в голубоватой рубашке и брюках цвета хаки и никогда не казался ей более привлекательным. Его появление рождало в ее душе радость. Она ничего не могла с собой поделать. Как только она видела этого человека, она вспоминала его прикосновения, поцелуи, объятия — все, что было между ними.

Помнит ли он это?

— Расскажи мне, что произошло сегодня. Я следил за вами и знаю, что он не пытался отделить тебя от других.

Ее глаза расширились:

— Ты следил за нами?

— Конечно.

— Но твой друг…

— Мой друг помогает мне в этом деле. Но теперь он вернулся в Нью-Йорк к своей семье.

Уитни пристально смотрела на него, о чем-то размышляя, потом заявила:

— Он не профессор лингвистики.

— Нет, хотя знает полдюжины языков. Какие планы у Боуэна?

Уитни прикрыла глаза. Единственное, что его заботило, — это дело.

— Завтра свободное утро, и он хотел позавтракать со мной в своем излюбленном месте на французской стороне озера. Он сказал что-то об арендованной машине.

— Ты согласилась?

Она посмотрела на него и заметила, как его глаза внезапно изменились: в них читался гнев, в них была злость.

— Нет. Я сказала, что уже распланировала свое время и собираюсь пойти с друзьями по магазинам. И тогда Боуэн признался мне, что у него проблемы с желудком и он, видимо, пропустит обед и не будет присутствовать на концерте, который организуют сегодня вечером здесь.

— Какая ложь! Он продвигается к тебе сейчас и не хочет ждать до Парижа.

Уитни застонала при мысли, что ей придется терпеть прикосновения другого мужчины — даже короткое время.

— Я тоже не хочу ждать до Парижа. Я бы хотела, чтобы все поскорее закончилось.

— Это невозможно, Уитни.

Она приподняла голову.

— Почему?

— Потому что есть вещи поважнее, чем соблазнение невинных девушек в путешествии.

Сложив два и два вместе, она спросила:

— Ты агент ФБР или что-то в этом роде?

— Нет, мисс Лоуренс. Я частный детектив, работаю на Интерпол, и это все, что я могу сказать тебе.

Боже мой. Ей даже и в голову не могло прийти, что все так серьезно.

— Я полагаю, мистер Боуэн опасный человек, — сказала она дрожащим голосом. Она не могла не испугаться.

Жерар выпрямился во весь рост.

— Скажу тебе вот что: до тех пор, пока мы не достигнем Парижа, ты в безопасности.

Я не беспокоюсь о своей безопасности. Ты украл мое сердце и изменил мою жизнь навсегда.

— У меня есть выбор?

— Конечно, но ты можешь оказать великую услугу своей стране, если подыграешь мне.

Моей стране?

— Вот что нужно сделать, — произнес он с подчеркнутой медлительностью, будто прочитав ее мысли, — необходимо дурачить его до тех пор, пока мы не достигнем Парижа и он не попросит тебя получить игрушку для его дочери. Поскольку ты прокатила его с завтрашним днем, нет сомнения, что он намеревается под каким-нибудь предлогом затащить тебя в свой номер сегодня же вечером.

Уитни скрестила руки на груди и проговорила:

— Та же самая мысль пришла в голову и мне.

— Когда он позовет, войди в его комнату. Я дам тебе несколько минут, потом прерву ваше общение.

— Только не медли! — выпалила она.