Пятая рота - Андрей Семенов

Маневр был сложнее предыдущего, но вопросов не было. Вот только падать в чистой хэбэшке в пыль не очень хотелось. Добро бы просто в пыль. Так нет! Вся она перемешана с колючками и острыми камнями. Проползи по ней метров двадцать — все колени и локти раздерешь в клочья до крови. Эх! Где ты, Россия?! Вот где ползать-то! Упал в мягкую травушку-муравушку и ползи как по шёлковому матрасу. В Туркмении мы как-то ползали разок на тактике. Потом долго доставали колючки из живота.

Взвод без энтузиазма снова развернулся в цепочку, утешаясь мыслью, что тяжело в учении — легко в бою, не мы первые, не мы последние тут ползаем. По команде капитана мы повели наступление обратно на полигон. Перебегая и падая, мы спустились в ложбину между сопками, перебегая и падая, поднялись на сопку. Захватив штурмом полигон мы были грязнее чертей: мало того, что хэбэшки были в пыли и колючках, так еще и пыль, смешалась с потом и растеклась по лицам грязными разводами, придавая нам совершенно зверский вид.

— Молодцы! — снова похвалил нас Востриков, — Еще более усложняем задачу. Одним из главных элементов наступательного боя является ведение огня по противнику. Огонь ведется следующим образом: при перебежке намечаете себе цель, ложитесь для стрельбы, двумя-тремя глубокими вдохами выравниваете дыхание, ловите цель в прицел и даете одну-две очереди. Противник наверняка заметит вспышку от вашего автомата и будет ожидать, когда вы поднимитесь с данной точки для того, чтобы прицельным огнем убить вас или ранить. Поэтому (примите это как закон), никогда и ни в коем случае не поднимайтесь в атаку с той точки, с которой вели огонь! Следует перекатиться или переползти на три-пять метров вправо или влево и только оттуда снова подняться и продолжить наступление. Напоминаю, что передвижение по полю боя осуществляется перебежками, как можно ниже пригнувшись к земле. Вопросы?

— А куда стрелять, товарищ капитан? — решился переспросить кто-то из строя.

— А мне по фигу. Хоть в воздух. Главное — не попасть в задницу вырвавшимся вперед. Выберете себе кустик или камень — его и обстреливайте. У нас сейчас не огневая подготовка, а тактическая. Цель занятия — привить вам и закрепить навыки перемещения на поле боя при действии в составе подразделения, а не прицельная стрельба. Еще вопросы?

Вопросов больше не было.

— Внимание, взвод. Сейчас вы получите патроны. Снарядите по два магазина. Один — в автомате, второй — в подсумке. Без команды автоматы с предохранителя не снимать, затвор не передергивать.

Подтащили ящик с патронами, сбили крышку. В ящике оказались две тяжелых цинковых зеленых коробки и больше ничего. Хоть зубами открывай. На крышке каждой коробки стояла маркировка: «ПС 5,45 1080 шт.». Востриков достал из ящика небольшую плоскую железяку, закругленную на одном конце и с острым лепестком на другом. Несколько человек по очереди попытались открыть цинк — бесполезно.

«Напризывают в армию криворуких!» — я посмотрел на открывавших с презрением, — «Большую консервную банку открыть не могут! Была бы там тушёнка — вмиг бы расковыряли».

— А ну, дай, — я оттер плечом очередного сержанта, который безуспешно возился с цинком, — смотри, сынок, как дядя делает.

Я взял железяку и попытался проткнуть цинк. Железяка соскользнула, и я ободрал себе костяшки пальцев об угол коробки. Тогда я снова приладил железяку, направив острый лепесток в крышку. Хлопнул сверху левой ладонью — и только отшиб себе ладонь. На крышке появилась крохотная вмятина. Не поддавалась, падла! Вострикову надоело смотреть как тридцать человек мучают одну коробку и он прекратил наши жалкие потуги, в несколько взмахов вскрыв крышку. Под крышкой оказались плотно уложенные бумажные кубики, в которые были упакованы патроны. В каждом бумажном кубике по тридцать штук. Аккурат, чтобы хватило снарядить магазин. На два магазина хватило немногим, и Востриков так же ловко вскрыл второй цинк. Я взял две пачки патронов и уселся снаряжать магазин. Первые несколько патронов вошли легко, но дальше дело застопорилось: сжимаясь, пружина в магазине сделалась тугой и приходилось прилагать большие усилия, чтобы запихнуть очередной патрон. Похоже, у остальных были такие же трудности и самый сильный не смог затолкать больше двадцати патронов. Видя наше бессильное усердие и, видимо догадавшись, что конца краю этому не будет, Востриков взял чей-то магазин, присел на корточки и, набрав в левую ладонь пригоршню патронов, показал: как надо снаряжать. Уцепив правой рукой магазин в верхней его части, капитан вставил патрон в гнездо, придержал его большим пальцем и несильно стукнул магазином о коленку. Под тяжестью патронов пружина осела, и новый патрон без труда сел на место. Подавая левой рукой новые патроны, Востриков ритмично постукивая себя магазином по коленке, быстро и без труда снарядил магазин: стук-стук-стук-стук — и готово! Я бы и прикурить не успел за это время.

— Понятно? — Востриков поднялся и бросил магазин владельцу.

По такой методе дело пошло веселее и через пару минут мы снарядили оба магазина.

— Становись! — подал команду Востриков, — Засечем время. Норматив — четыре минуты. Взвод! К бою!

По команде мы бегом растянулись в цепь.

— На рубеж — гребень соседней сопки, в атаку — вперед!

Если честно, мне было страшно. Остальным, наверное, тоже. Я не показывал этот страх, но он возник во мне. Пусть война была ненастоящая и спереди нас не поливали огнем душманы. Но настоящими были автоматы в руках и патроны в примкнутых магазинах — тоже были всамделишные. Каждый такой патрон, пулей вылетев из ствола, мог прихватить с собой чью-то жизнь.

Навсегда. В вечность.

На стрельбах в учебке возле каждого стрелявшего стоял офицер или прапорщик и внимательно следил за каждым движением курсанта. Если курсант допускал оплошность, то его немедленно отстраняли от стрельб и отбирали патроны. Да и патронов-то тех было — смех один. По три штуки в одни руки. А тут — с места в карьер. Вот тебе автомат, а вот тебе шестьдесят боевых патронов. И над душой никто не стоит. Востриков при всем желании не смог бы уследить за тридцатью движущимися цепью сержантами.

Краем глаза уловив, что атака уже началась и мои соседи двинулись вперед, я пригнулся и побежал по-заячьи зигзагом, будто хотел запутать следы. Пробежав метров шесть я плюхнулся на землю. Терять было нечего: хэбэ уже все в грязи, все равно стирать, а рожей моей можно было пугать грешников в аду. Я упал на землю и моментально десятки колючек и камешков, прокусив ткань хэбэшки, воткнулись мне в грудь и живот. Справа и слева послышался стрёкот очередей: та-тах, та-тах.

«Блин! А чего же я не стреляю?!», — мелькнуло в мозгу.

Рывком дернув затвор на себя, я изготовился к стрельбе. Ничего примечательного, никакой достойной меня цели я не увидел в горячке и выпустил пару очередей в никуда. Лишь бы строго вперед и лишь бы ни в кого не попасть. Не ставя автомат на предохранитель, я подкинулся и снова пробежал десяток метров, все так же петляя. Внимание мое было сосредоточено на том, чтобы не отстать от цепи и не вырваться вперед, поэтому, я вертел головой во все стороны для ориентации в пространстве. Стрельба боевыми патронами — дело серьезно и разгильдяйства и невнимания не терпит. Можно влепить кому-нибудь в задницу пару пуль и угодить под трибунал, а можно и самому получить от такого же «вояки» как ты сам.