Белая кость - Роман Солодов

нож. Ничего не получалось поначалу — нож летел сильно, но не вонзался в горло манекена или в доску с нарисованными на ней кругами. Уже все научились с кажущейся легкостью вонзать оружие в указанную Караевым цель, а Дмитрий никак не мог освоить это искусство. Как он завидовал другу, когда тот снизу без замаха швырял финку, и она всегда втыкалась почти в центр круга.

— У тебя нет уверенности в себе, — говорил ему штабс-капитан. — Когда ты стреляешь из револьвера, я вижу, что ты не думаешь о том, попадешь или промажешь. Ты просто стреляешь! Тебе равных в школе нет по стрельбе с бедра с двух рук. В чем дело? Не думай о попадании, смотри в точку и работай кистью. Ты все делаешь правильно. Бросай нож без мыслей. Не думай! Бросай!.. Есть!.. Еще раз! Есть!!! Попробуй теперь у меня промазать — из школы выгоню за бездарность!

Месяц прошел, пока Караев с радостью выкрикнул эту угрозу.

Дмитрий передавал все, что узнал и усвоил от Муссы Алиевича, не только штабс-капитану, но и сотоварищам. С его подачи были закуплены манекены, и на них курсанты оттачивали свое мастерство. Постепенно все, кто удержался в школе, стали бросать манекены и своих приятелей через голову, бедро, делать подсечки, ножницы, одним рывком швырять на землю «противника» при ходьбе навстречу друг другу…

Но никто даже не пытался сравняться с Дмитрием в умении драться ногами. Бекешев прошел эту науку в юношестве, когда тело поддается умелой тренировке, в результате которой не составляет великого труда забросить ступню выше головы и нанести такой удар, после которого противник никогда не поднимется.

В школе Дмитрий с благодарностью вспоминал все растяжки, через которые его безжалостно протянул Мусса Алиевич.

Караев преподавал науку убивать голыми руками. Великолепно зная анатомию человеческого тела, он на манекене показывал смертельные точки, куда надо бить, чтобы враг умирал быстро и без мучений. О многом Бекешев знал: об уязвимости позвоночного столба, глаз, шеи, слабости височной кости, но никогда, например, не задумывался о переносице. Что сильный удар по ней, нанесенный снизу вверх, убивает человека мгновенно. В письме своему учителю он рассказал об этом. В ответ получил от Муссы Алиевича подробные рисунки — куда и как надо ударять! И Бекешев учился наносить такие удары, доводя мастерство до автоматизма. Он как-то раз поймал себя на мысли, что разглядывает немногих пассажиров раннего поезда именно с этой точки зрения — кому и куда надо нанести удар, чтобы убить. Так однажды медсестра — его недолгая любовница — призналась, что разглядывает руки людей с точки зрения попадания иглой в вену. Ей было смешно, что профессия настолько влезла ей в голову, а Бекешеву стало зябко от своих помышлений, но вместе с тем он ощутил незнакомое доселе возбуждение от сознания своей исключительности. Он не был душегубом по природе своей, но умение убивать становилось его профессией. «Забавно будет, — говорил он себе, — если проживу жизнь и ни разу не использую своих навыков. То-то посмеется мой ангел-хранитель. Да и я не буду хмуриться из-за этого».

Удержались не все. Дмитрий надолго запомнил, как почти плакал Жданов, когда стало ясно, что его отчисляют. На прощание они всей группой собрались в трактире, и их товарищ изливал им свою душу:

— Господа! Это несправедливо отчислять меня за замедленную реакцию. Посмотрите на этих людей, — он обвел рукой небольшую залу, где сидели посетители. — Я могу расправиться с ними, прежде чем они поймут, откуда сыпятся удары на их бородатые рожи. А для Караева я, видите ли, слишком медленно реагирую на опасность.

В доме, где они обучались стрельбе в движении, надо было опережать курсантов и преподавателей, которые неожиданно выскакивали из-за колонн, появлялись в дверных проемах, возникали на том месте, где только что была глухая стена, спрыгивали с потолка через внезапно открывающийся люк. Каждый раз «враг» возникал в новом месте, и невозможно было предугадать, откуда он на тебя свалится. Все они «убивали» Жданова. Он не успевал поднять револьвер, а его «враг» уже стрелял. Хотя по условиям Жданову, как и всем другим, давались доли секунды, чтобы успеть выстрелить. Но офицер опаздывал. Караев так и заявил Жданову в глаза, что тот не годится для будущей работы. Из него выйдет прекрасный офицер, да он уже лучше многих в армии, но… зачем идти туда, где жизнь зачастую зависит от того, кто первым выстрелит, бросит нож, ударит в переносицу… и только потом будет разбираться, кто в своем праве.

Бекешеву быстро наскучило это упражнение — он опережал всех. Что толку от быстрой стрельбы, если не знаешь, попал ли ты. В тире-то все они молодцы, но противник ждать не станет, пока ты прицелишься по всем правилам. Нужно другое. Бекешев вышел к начальству с рапортом.

Через полторы недели первый курсант с заряженной винтовкой углубился в лес. На его пути расставили шесть замаскированных мишеней. Он должен был поразить их все. Первые результаты оказались удручающими. Не все мишени были вообще замечены. А у пораженных манекенов пулевые отверстия никак не соответствовали смертельным ранениям. А потом дело пошло! Офицеры с юношеским удовольствием расстреливали замаскированные в кустах и на ветках деревьев манекены, поражая их в лоб или сердце.

Опять же Бекешев, поддержанный Караевым, настоял на изменении тренировки и в доме для стрельбы. Идея пришла ему в голову, когда он смотрел в театре какой-то смешной и глупый фарс. По ходу действия вдруг раскрылась стена и на сцену выкатился манекен, изображающий черта. Зал ахнул от неожиданности, а Дмитрий призадумался.

— Вадим Петрович! — обратился он к Караеву. — По манекенам надо стрелять настоящими патронами — не люди должны вываливаться из стен и выскакивать из-за колонн…

Караев был настроен скептически:

— Ну и что? Уже на второй раз курсант будет знать, откуда что выскочит. Ты ж не будешь каждый раз переделывать дом. Нет смысла.

— Есть! — Дмитрий хитро прищурился. — Не надо дом переделывать. Мы эти манекены каждый раз будем одевать в новую форму. Если кто-то расстреляет русского солдата — провал!

— Где деньги, господа, где деньги взять? — на сей раз начальник школы был не в восторге от идеи Бекешева. К молодому подпоручику прислушивались, и даже ходили смутные слухи, что его могут оставить в школе на преподавательской работе.

— Надо нанять рабочих, — подполковник начал загибать пальцы. — Сделать чертежи — ваш эскиз, извините, не годится. Закупить оборудование, электромоторы… Нет, нет… даже не думайте.

— Разрешите, господин подполковник? — в один голос сказали офицеры и невольно усмехнулись.

— Слушаю вас,