Муж для дочери Карабаса - Наталия Миронина

Приехав из института, она застала мать и Леонида.

– Где ты пропадала так долго?! И телефон у тебя не отвечает! – воскликнула мать.

– Был семинар, – объяснила Ольга. – Телефон сел, зарядку забыла. Что это вы тут сумерничаете?

– Вот Леня тебя в Большой театр приглашает.

– Только ужасно стесняется об этом сказать, – съязвила Ольга.

– Не успел, – улыбнулся Хитров. – Да, я достал два билета, отличные места. «Травиата».

– Оленька, давай собирайся. Сейчас будет час пик, пробки. Не дай бог опоздаете. Я пока вам чай сделаю. – Васса Федоровна поспешила на кухню.

– Может, ты не хочешь? – вдруг неуверенно спросил Хитров, когда они остались одни.

– Да нет, – призналась Ольга. – Хочу. В Большом я сто лет не была.

– Вот и хорошо, – с явным облегчением выдохнул Леонид.

В театр Ольга надела черное кружевное платье с маленьким воротничком.

– Ты замерзнешь, – тут уже включилась в процесс переодевания мать.

– Не замерзну, – отмахнулась Ольга.

– Ей очень идет, – вступился за Ольгу Леонид, – а в зале всегда тепло. Во всяком случае, я так помню.

– А если – холодно?

– Мама, я возьму твою тонкую шаль, – голосом с отцовской интонацией произнесла Ольга, тем самым прекратив всякие споры. – Леня, я готова, только плащ надену.

В машине говорил Хитров:

– Понимаешь, я сомневался, на какой спектакль купить билет?! А когда приехал в кассу, выяснилось, выбор-то не очень богатый. Билетов почти нет. Это с брони сняли.

– Здорово, что у тебя получилось, – похвалила его Ольга.

– Сам рад. Во-первых, я тоже давно не был. А, во-вторых, – Леонид замялся, – мы с тобой пойдем. С тобой очень приятно ходить. Ты хорошо все воспринимаешь.

– Это как? – удивилась Ольга.

– Ты так увлекаешься действием, что твое присутствие не заметно. А воспринимать и музыку… Одним словом, в театре надо быть сосредоточенным.

Ольга помолчала, прикидывая, обидеться ей или нет. В конце концов, решила, что сказано откровенно и, по сути, верно. Она тоже не любила ходить в театр или в музей, например, с подругами. И только лишь потому, ее отвлекало соседство другого человека, иногда не расположенного внимать искусству.

Они чуть не опоздали – на бульваре была небольшая пробка.

– Давай плащ, я пойду сдам. Уже был второй звонок! – Леонид бросился помогать Ольге. А потом они в сопровождении билетерши почти бежали к себе в ложу.

– Какие у нас места? – Ольга пыталась уже в темноте зала разобрать, что написано на металлических бирочках.

– Тут всего четыре места. Вот ваши места, в первом ряду, – указала им билетер. Леонид быстро купил программку, и они наконец устроились. Оркестр уже играл увертюру.

Ольга любила и знала оперу. Но сейчас ее тронули даже не первые звуки музыки, ее тронуло все вместе – и этот зал, и запах кулис, и плюш под рукой, она положила свою сумочку на бортик ложи, глубоко вздохнула и зажмурилась. А когда открыла глаза, занавес был уже открыт.

– Тебе нужна программка? – прошептал Леонид. – Или хочешь, я тебе прочту, кто поет сегодня?

– Нет, потом, – ответила Ольга, не отрываясь от сцены. И вдруг окончательно поверила своему счастью. Вот оно, сейчас, здесь, в этом грандиозном зале, куда привел ее этот красивый и заботливый человек. Она так давно и так безнадежно его любила, что судьба сжалилась и по мановению руки переиначила их настоящее.

– Леня, я тебя всегда так любила. И даже не надеялась, что ты когда-нибудь обратишь на меня внимание, – вдруг прошептала она, – и так странно, что мы сейчас вместе.

Ольга даже не поняла, что ее могут слышать сидящие вокруг.

– Тсс, – прошептал Леонид, взял ее руку в свою и прижал к губам. Так и осталось в памяти Ольги – музыка, запах театра, музыканты в оркестровой яме и он, Леня, держащий у своих губ ее ладонь.

В этот вечер они не спешили домой. В этот вечер они гуляли и молчали. Каждый из них начал новый отсчет своему чувству и каждый испытывал страх. «Она, оказывается, такая открытая, – думал Леонид и смотрел на Ольгу совсем иначе. – Наверное, это музыка. Театр. Одним словом, искусство!» – так он пытался язвить про себя. Но, проводив Ольгу домой, понял, что дело не в искусстве, дело во времени и в том, что у него была возможность разглядеть эту девушку.

А Ольга, вернувшись домой, быстро легла спать. Она жалела только о том, что вечер закончился, что он был такой короткий. «Как он сказал? – вспоминала она. – Поехали домой. Домой. Он ведь сказал домой?»

– Мама сказала, что вы вчера в Большом были? – спросил на следующий день Мезенцев.

– Да, – с улыбкой до ушей отвечала Ольга.

Отец посмотрел на нее внимательно.

– Дочка, да ты, по-моему, очень счастлива? У тебя с Леней все хорошо?

– Да, хорошо. И я очень счастлива, – с готовностью ответила Ольга, удивляясь, что так легко разговаривает с отцом о своей влюбленности.

– Ты не представляешь, как мне приятно это слышать. – Мезенцев поцеловал дочь, а сам про себя самодовольно подумал: «Говорят, чудес не бывает. И волшебников тоже. Вот только что понимать под этим словом – «волшебство»?

– Я рад, рад. Леня – хороший парень и к тому же очень умный и способный.

Мезенцев еще хотел добавить, что время идет, и потому о замужестве и детях тоже можно подумать, но решил, что это уже будет слишком. «Управлять надо деликатно», – остановил он себя.

Ольга обняла отца:

– Я побежала, мы сегодня с Леней идем в кино.

– Удачи вам! – Мезенцев сел за стол и стал перекладывать бумаги.

– И тебе, папа. Мы вечером, скорее всего, заедем.

Отец поднял голову:

– Что значит «скорее всего»?

– Ну, понимаешь, я думаю, что иногда буду оставаться в Москве.

– А, ну да. Хорошо.

Ольга вышла из кабинета. Она так просто дала понять отцу, что с Леонидом у нее начнутся близкие отношения, но, на самом деле, до этого было далеко. Их отношения носили очень «осторожный» характер.

Впрочем, очень скоро она, смеясь, мыла посуду на кухне Леонида.

– Ты представляешь, я словно чувствовала что-то, когда выбирала с тобой эти чашки. Словно для себя выбирала.

– Наверное, чувствовала, – скомканно ответил Леонид. Ему совсем не хотелось вспоминать тот эпизод. Тогда он был расчетлив по отношению к ней. Совсем не то что теперь. Леонид смотрел, как она хлопочет, и думал, как бы так сделать, чтобы прошлые его намерения превратились в дым. «Дурак был. Ничего не понимал», – вынес вердикт Леонид и пошел помогать Ольге.