Моя лучшая студентка - Алена Энн

— Я понял, Нина, — явно сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, произнес Корнилов, продолжив поглощать рагу. Это дало мне немного времени, чтобы успокоиться.

А потом одновременно зазвонили наши телефоны. Максим тут же поднялся и, извинившись, скрылся вместе с телефоном за дверью кухни. Ну а я ответила на звонок Леры.

— Нина! — голос подруги был ужасно взволнованным. — Ты где есть?

— В смысле?

— В прямом. Сейчас мама твоя звонила. Говорит: «Дай Нине трубочку», а я сразу не сообразила и говорю: «А она не со мной!» Нин, прости, я тебя, кажется, подставила! Прости, я такая дура! Но где ты на самом деле?

Я так и замерла, не в силах что-либо ответить. Казалось, хуже уже быть не может, но тут на кухню вошел Максим.

— Нина! Ой…, - тут же замолчал он, сообразив, что я еще не закончила говорить по телефону.

— Не поняла…, - ошеломленно выдала Лерка. — Нина, это еще кто?

— Максим… Алексеевич…, - на автомате пробормотала я, тут же испуганно прикрыв рот ладонью, но было уже поздно. Какая же я дура!

— Что?! — от визга Лерки зажмурился даже Корнилов.

— Что? — только и смогла повторить я, обреченно уставившись на преподавателя.

— Ты сказала Максим Алексеевич?! То есть тот Максим, который Алексеевич?! Наш Максим Алексеевич?!!!

— Нет, я… я перезвоню! — с этими словами я просто бросила трубку.

— Одна ложь…, - протянул мой спаситель, и я застонала, спрятав пылающее лицо в ладонях. А дальше… а дальше снова затрезвонил мой телефон. Мама…

Захныкав, я просто отключила адское устройство.

— А это называется «сгорел сарай — гори и хата».

— Нет, ты не спаситель, ты мучитель, — простонала я, обиженно уставившись на Корнилова. Будто я и без него не понимаю, в какой кошмарной ситуации оказалась.

— На звание Христа не претендую, хоть мне и тридцать три, — рассмеялся он, припомнив мой конфуз. — Ладно, Нина, просто отключись от происходящего и как следует отдохни. Звонил Сергей, он уже дома, поэтому мне пора. Я оставил тебе на постели чистое постельное белье. Закроешься, как я уйду, и никому не открывай. Я записал номер своего телефона, там на столе оставил, если что позвонишь. Утром я сразу в колледж, так что заберешь ключи с собой, если что у меня есть запасной. Пойдем, закроешь за мной.

Мы вышли в коридор, но едва Максим раскрыл дверь, как я остолбенела. На пороге стояла Анжела. Как она оказалась здесь? Неужели следила за нами? Но почему тогда ее выражение лица сейчас такое, словно она не знала о том, что я здесь? Постойте, а ведь получается она действительно не знала… И тут я поняла, что оказалась в еще более ужасающей ситуации. Что думает сейчас Никифорова, глядя на меня, стоящую на пороге преподавателя в одной его футболке? Нервно сглотнув, я машинально одернула подол, скукожившись под этим неотрывным взглядом. Анжела раскрыла рот, словно ей вдруг резко перестало хватать кислорода, и льдистые глаза полыхнули такой адской ненавистью, что я невольно шагнула к Максиму, на автомате вцепившись в его ладонь. Мужчина вздрогнул от неожиданности, но руку не убрал. Он продолжил стоять, пораженно глядя на внезапную гостью.

— Что вы здесь делаете, Никифорова? — нахмурился он, толкнув меня за свою широкую спину, словно пытаясь защитить.

— А говорил, что не любишь мышей серых, — зло выплюнула она.

Это ведь про меня… но причем здесь…? И тут до меня дошло. Все эти странные фразы, нелепые обвинения! По какой-то чудовищной, непонятной причине Анжела считает, что Максим Алексеевич… что у нас с ним… боже правый, какой бред!

— Что за ерунду вы несете?

Корнилов был шокирован не меньше меня, но самое ужасное, что он, кажется, тоже все понял. Господи, какой стыд! Не в силах больше выдерживать это, я вырвалась из-за спины мужчины, и просто захлопнула дверь прямо перед лишенным красок лицом Никифоровой. Сделав это, я так и осталась стоят, не смея повернуться к Максиму. Не в силах посмотреть в глаза этого святого человека, который несомненно все понял. Анжела все это время была влюблена в него, поэтому и отыгрывалась на мне. По какой-то безумной, одному богу известной причине она думала, что я нравлюсь Корнилову.

Я замерла, ощутив прикосновение к своим искромсанным волосам.

— Так значит, это моя вина. Из-за меня Анжела сделала это с тобой.

— Что? Нет! — горячо возразила я, резко крутанувшись и оказавшись лицом к лицу с мужчиной. Он выглядел таким шокированным и подавленным, словно и правда сам лично отрезал эти пряди, к которым сейчас так бережно прикасался.

— Она решила, что я влюблен в тебя, поэтому сделала все эти ужасные вещи. Вот только с чего Никифорова это взяла? Я никогда не выделял тебя из всех студентов, хотя несомненно ты исключительная личность.

Несмотря на кошмарность произошедшего, последние слова заставили меня совершить еще один грех, дьявол подери эту гордыню. Но… как тут не возгордиться, когда сам Корнилов считает тебя исключительной личностью? Ох, не о том я сейчас думаю! Не о том…

— Нина, — вдруг лоб преподавателя нахмурился. — Я надеюсь, ты не думаешь, что я тебя…

— Нет! — отчаянно замотав головой воскликнула я. — Нет, Максим Алексеевич, Максим, нет!

Корнилов улыбнулся, отступив назад, и только сейчас я осознала, что почти не дышала все это время.

— Хорошо, потому что это бред сумасшедшего. Мне очень жаль, что ты пострадала. Я поговорю с Никифоровой, она больше не тронет тебя. Обещаю. А это…, - он снова коснулся моих волос. — Тебе так даже больше идет, не расстраивайся. Теперь ложись спать, завтра будет тяжелый день.

Сняв с вешалки пальто, Корнилов потрепал меня по голове, словно маленького ребенка, и грустно улыбнувшись исчез за дверью.

Я тяжело опустилась на пуф. В голове творился такой сумбур, столько всего произошло за этот несчастный вечер, столько всего я наворотила по своей глупости. Как теперь все это разрулить?

В голову не шло ни одной чертовой идеи, и посоветоваться было не с кем. Поэтому, расстелив постель, я легла. Уснуть не получалось. Провертевшись до трех ночи, я поднялась с постели и включила свет. На небольшом письменном столе белела стопка бумаги и стоял органайзер. Не знаю, что на меня нашло. Вдохновение, не иначе. По памяти было работать очень сложно, но все же портрет вышел очень даже узнаваемым. Я оставила его тут же, на столе подписав одно единственное слово.

«Спасибо».

Глава 19. Нина

Утром меня ожидала очередная неприятность. Стоя напротив большого зеркала, что висело