Путь к сердцу мужчины - Мария Жукова-Гладкова

По их словам, Ипполит выразил желание вздремнуть после обеда по русской традиции, а историк Иван Васильевич еще прочитал американцам лекцию о том, что русский православный человек обязательно должен после обеда спать. В качестве примера привел Лжедмитрия, которому, в частности, вменялось в вину то, что он этого не делал. Не спит после обеда – значит, не русский православный. Подозрительно. Сам Иван Васильевич объявил, что обычно после обеда спит, но тут не может не воспользоваться возможностью продегустировать деликатесы.

Иван Васильевич сидел к холодильнику спиной, Агриппина Аристарховна боком, а американцы лицом. И вдруг из стены вышел человечек, ростом немногим больше метра, щупленький, старенький, с густой бородой, на плече держал какую-то палку, с которой свисал мешок. Длинные волосы были небрежно раскиданы по плечам, на голове красовался треух. Одет был в свободные порты и рубаху навыпуск, подпоясанную веревочкой. Человечек стал грозить пальцем американцам, а когда к нему повернулась Агриппина Аристарховна, покачал головой. Потом он развернулся и снова исчез в стене.

– У троих людей одинаковых галлюцинаций быть не может, – заметил Кирилл Петрович. – Тем более Ник с Лен почти трезвы.

– Я читал, что у вас в России встречаются домовые, – заговорил Ник.

– В пособии для отправляющихся в нашу страну? – хохотнул Вова.

– Нет, в книге о России. Я прочитал много книг о России. И я читал про вашу нечисть.

– И кто, с точки зрения американцев, является у нас нечистью? – захохотал Вова. – Депутаты и чиновники?

– Нет, в той книге рассказывалось про домовых, русалок, леших, Бабу-ягу и прочих. Но там говорилось, что домовые живут в избе и увидеть их можно только в подполе в полночь. Нужно спускаться спиной вперед со свечой, которую купил в церкви в пятницу. На третьей ступеньке сверху нужно наклониться, посмотреть у себя между ног в дальний угол подпола – и там увидишь домового.

– Если раньше не свалишься и шею себе не сломаешь, – заметил Кирилл Петрович. – Ты не видел наших лестниц, которые ведут в подпол. Если на них наклониться так, чтобы посмотреть у себя между ног…

Захохотали все, кроме иностранцев и спящего Ипполита. Я тоже представила, как на нашей даче спускаюсь в подпол. Там нужно очень крепко держаться за перила и молиться, чтобы лестница под тобой не обломилась. Тетя Света давно замужем не была. Лестницу чинить некому.

– Но в наше время домовые живут за плитой, – сообщила Агриппина Аристарховна. – У меня дома живет. Я ему кусочки хлебца кладу. Когда у меня вещи в доме вдруг пропадать стали, а потом появляться в самых неожиданных местах, мне знающие люди подсказали, что это домовой на меня обижается, раз я его не подкармливаю. Я стала подкармливать – и вещи пропадать перестали.

– Если вещи пропадают, а потом появляются – это склероз, – заметила стервозная Ксения.

– А в тебя вообще дьявол вселяется! – не осталась в долгу Агриппина Аристарховна. – Если ты при виде Богоматери в обморок грохаешься. Смотри: придушит тебя какая-то нечисть среди ночи…

– Если вас среди ночи душит нечисть, то нужно ругнуться матом, – дал совет Ник Хаус. Как выяснилось, это он тоже почерпнул из книг о России.

– Да, когда душат, ругнуться полезно, – согласился Колобок. – И еще попытаться в пах врезать. Еще эффективнее будет.

– Один из нас – убийца, – спокойным, ничего не выражающим тоном напомнил Лассе.

Все замолчали и замерли на своих местах.

– Агриппина Аристарховна, вас будет кто-нибудь искать? – первой задала вопрос я. – Кто-то сообщит в милицию о вашем отсутствии?

Пожилая балерина грустно покачала головой. Ивана Васильевича спрашивать не имело смысла.

– Ник? Лен?

– У меня отпуск на две недели с понедельника, – вздохнула американка. – Я хотела показать Нику город и пригороды. В газете не забеспокоятся. Живу я теперь одна. Я же говорила, что снова сняла квартиру. Конечно, наши родственники будут звонить Нику и мне из Америки, но, наверное, решат, что у нас опять что-то со связью. Сюда они не помчатся, – она вздохнула. – Надо выбираться самим.

Мы сказали, что собираемся искать черный ход.

– Я готов двигать мебель, – тут же вызвался Ник. – Пойдемте.

– Вначале нужно выпить, – объявил Крокодил. – Давайте все – за наше избавление из заточения.

– Торпеду к бою! – раздалось из-под стола.

* * *

Спящего моряка разбудили, стакан для опохмелки налили и объяснили задачу. Он кивнул и тоже выразил готовность двигать мебель. Затем мы всей толпой отправились в комнату, где лежали трупы депутата с любовницей. Я взглянула в их сторону с опаской.

– Прикрыть бы их надо, – заметила я вслух.

– Ищи простыни, – предложил Вова. – Как раз стенку надо освобождать. Лассе, пошли твоего друга оттащим в кладовку.

– А если найдем выход? – ответил финн. – Лучше пока оставить для милиции все, как есть. Вот если не найдем, и нам придется здесь ночевать…

– А через камин нам не выбраться? – вдруг спросила Агриппина Аристарховна.

Камин тоже находился в «зале», который, вероятно, сделали из двух, а то и трех комнат коммуналки. Он был отделан мрамором, перед ним лежало штук семь очень ровненьких поленьев. Не знаю уж, для красоты или их на самом деле можно использовать.

– Если только вы полезете, Агриппина Аристарховна, – сказал Кирилл Петрович. – Больше в дымоход никто не пройдет. Да и вы, пожалуй, застрянете.

– А ты откуда знаешь, какой здесь дымоход? – подал голос Лассе. – Вот в доме моих родителей…

«Он же вроде сирота? – подумала я, вспоминая, что говорил финн. – Или врал? Как все мужики?»

– Если депутат тут такую систему защиты установил, – Кирилл Петрович кивнул на окна, – то уж о дымоходе явно позаботился, чтобы к нему через него с крыши не залезли. Там, возможно, тоже решетка. Но он не должен быть широким. В принципе полкирпича достаточно, главное, чтобы прямой был. Если он вообще не для красоты. Тогда труба вообще может быть заложена.

Лассе подошел к окну и попытался оценить толщину стен.

– Вы ее не пробьете, – сказал он мужикам, которые сходили к двери и вернулись с арсеналом Вовы и Гены, а также с найденными у депутата инструментами. – Здесь кирпича четыре.

– Правильно, должно быть не меньше трех, – пояснил Кирилл Петрович. – В Петербурге считалось, что для тепла нужно не меньше. И клали их на яйцо – то есть на раствор, на яйце замешанный.

Я вспомнила одну свою подругу, живущую на Шпалерной в дореволюционном доме. Там очень тепло зимой, когда включают отопление, но летом – дикий холод. В этой квартире тоже было холодно, и мы все уже воспользовались одеждой депутата или его жены.

– Так ведь раньше камины или печки были в каждой комнате и регулярно топились, – пояснил Кирилл Петрович. – А на лето в городе господа не оставались, жили за городом или уезжали на воды. Зимой же в этой квартире должно быть даже жарко. Странно, что нет подогрева пола. Были бы у меня такие деньги, я бы обязательно сделал.