Подземелья Лондона - Джеймс Блэйлок

Чтобы что? Биллу будет даже невдомек, куда они делись. Очевидно, никто не видел, как появились эти двое, и никто не видел, как отбыли все четверо. Матушка споткнулась о корень и наверняка упала бы, но Шедвелл — или как его там на самом деле — дернул веревку и удержал ее. Она опять потащилась рядом, еще беспомощней, чем даже бедная Клара. Слабый свет низкого солнца проникал сквозь ветви, по большей части оголившиеся под натиском ноября. Тропа вела за ферму — Матушка Ласвелл неплохо знала этот маршрут: за хмелесушилку, на месте которой много лет назад находилась лаборатория ее покойного мужа, сгоревшая, когда Матушка своими руками предала ее огню, пытаясь положить конец вивисекторским экспериментам супруга, объектом которых под конец послужило тело их собственного сына. Неужели это она устроила здесь пожар пару десятков лет назад? Неужели это она пыталась убить спящего человека?

Похитители и жертвы обогнули овечье пастбище, углубляясь в лес там, где ручей разливался по лугу. Земля становилась неровной, тропа виляла между валунами, уходя в бурелом под рухнувшие стволы деревьев. Шлепанцы Матушки Ласвелл не предназначались для ходьбы по камням, а платок, перетягивая пересохший рот, причинял все больше страданий. Женщина попробовала ослабить веревку на запястьях, но та не поддавалась.

После утомительного перехода, полностью скрывшего их от остального мира, они остановились. Ручей здесь становился большим, более пятидесяти футов длиной, прудом с песчаными берегами. Когда польют зимние дожди, берега скроются под водой, и лишь к середине лета появятся вновь. У самой кромки, подмытой несущейся водой, росло стройное дерево. Шедвелл подвел Матушку к нему и привязал к стволу, несколько раз обмотав веревку вокруг ее туловища, прежде чем завязать узлы.

— Говорил я тебе, Дик, отрежь еще фатомов пять, — ухмыльнулся Бингэм. — Она что в ширину, что в высоту.

— А лишний жир мы сейчас вытопим, — ответил Шедвелл, отошел за кучу булыжников и сухих веток, достал заступ с длинным железным лезвием, упер его и песчаную почву и вогнал до конца, надавив сапогом. Вытащив из кучи две вязанки хвороста, он уложил их к ногам Матушки Ласвелл, затем набрал пару охапок сухих прутьев и листьев и проложил ими хворост.

— Ну и хватит, — сказал он. — Когда огонь разгорится, пламя рванет, как факел, — и эта ведьма зажарится целиком.

Клара начала стонать, едва слышно, раскачиваясь взад и вперед, видимо, пытаясь справиться с охватившим ее ужасом. «Что это с нею?» — подумала Матушка Ласвелл. Назначение вязанок и смысл жуткого комментария Шедвелла были очевидны для зрячего человека, но Клара не могла видеть эту кучу без помощи локтя. Было что-то еще, что она чувствовала, — возможно, что-то, погребенное на берегу. Клара ощущала это, несмотря на свинцовые подошвы туфель.

Матушка Ласвелл была уверена, что знает, что там: то, что эти двое искали под половицами домика Сары, но не смогли найти. В конце концов Сара все им сказала. Матушка закрыла глаза и сосредоточилась. Ей не спасти Клару и себя. Сара Райт была вынуждена открыть свою тайну, и то, что она сообщила, Шедвелл счел правдой. И что бы Матушка теперь ни сказала, даже если бы могла говорить, не разубедит его. Голова зарыта под ложем ручья, и эти двое намерены ее откопать. А Клара — их путеводная звезда.

Женщина осознала, что дышит часто и неглубоко и оттого голова идет кругом. Она упала бы, если бы не веревка. Зажмурившись, чтобы успокоиться, Матушка вообразила гладкую воду пруда на ферме, где жила девочкой, водоросли, растущие в глубине, серебристых рыб, проносящихся сквозь них, появляющихся и исчезающих, поблескивающих на солнце… Дыхание замедлилось, голова прояснилась, и женщина открыла глаза, готовая наблюдать за происходящим.

— Клара, дорогая, слышишь меня? — обращался к девочке Шедвелл. — Я совершенно уверен, что ты не глуха. Мы хотим, чтобы ты нашла то, что спрятано под ручьем, — то, что твоя мать зарыла своими собственными руками: живую голову мертвого человека, если такое можно вообразить. Поэтому снимай свои железные ботинки, девочка, и иди вдоль берега. Твоя старуха сказала нам, что здесь похоронено, прежде чем отправилась в преисподнюю, и я уверяю тебя, она была просто счастлива туда отправиться. Толстуха пойдет той же дорожкой, если ты не сделаешь то, о чем мы просим. Мы ее просто сожжем заживо, но только если ты доставишь нам хлопоты. Ты можешь спасти ее жизнь, если пожелаешь, ну и свою собственную заодно.

— Послушайся его, девочка! — добавил Бингэм. — Толстуха сгорит быстрее, чем выхлоп из задницы, — мясо у нее жирное, и его в достатке. Куда тут смитфилдским ведьмам! — похититель опустил жакет и сумку Клары на сухую землю и потер руки.

Клара заплакала, словно пытаясь остановить угрожающий разговор, потом, сбросив туфли, босиком ступила на песок и пошла к ручью. Ощутив холод воды, мигом промочившей тонкие чулки, сделала шаг назад, повернулась и направилась к купе деревьев, росших в нескольких футах от воды, совсем рядом с тем местом, где была привязана Матушка Ласвелл. Резко остановившись, Клара принялась медленно вращаться на месте, воздев руки к небу и закинув голову. Очки слетели на землю, когда она закрутилась еще быстрее — рот открыт, волосы летят, — потом зашаталась и рухнула руками и коленями прямо в мелкую воду; платье вздулось куполом парашюта.

Бингэм принес Кларе очки и, оттащив девочку на берег, уложил в пятне солнечного света. А Шедвелл принялся копать там, где ноги Клары что-то напророчили, разбрасывая по сторонам песок, грязь и мусор. Бингэм расслабленно наблюдал за ним. Клару била дрожь, девочка зажмурилась и зажала ладонями уши. Очки валялись рядом.

— Не откажите в помощи, мистер Бингэм! Если не возражаете, конечно, — сказал Шедвелл, протягивая сообщнику заступ и рукавом отирая пот со лба.

— Да легко, Дик, — ответил Бингэм, принимая заступ и спускаясь в яму. — Я, как всякий любой, охотно внесу свой вклад — уж сейчас-то, когда награда почти в руках!

И мужчина принялся усердно копать, расширяя и углубляя яму. Шедвелл взирал на него с жадным предвкушением. Лезвие звякнуло о что-то твердое как раз в тот момент, когда подземные воды с бульканьем полились в яму, превращая песок в густое тяжелое месиво. Бингэм поспешно воткнул заступ под предмет, но не сумел его вывернуть.

— Вот, возьмите, мистер Бингэм! — Шедвелл отыскал на берегу солидный валун и скатил его в яму. Бингэм снова вонзил заступ в песок и опер его о камень, выдавливая с чавкающим звуком из грязи предмет — черный ящик высотой дюймов двенадцать с кожаными ручками.

— Он самый, — весело сказал Бингэм, протянув лопату Шедвеллу, и смахнул ладонью песок и глину с поверхности ящика. — Тяжелый, — добавил он, оскалившись, как пес. — Свинец — точно как у девчонки в туфлях, и залит пчелиным воском. Взгляни-ка.

Бингэм, обхватив находку обеими руками, подал ее Шедвеллу, который, взявшись за одну из кожаных ручек, с натугой потянул ящик на себя и быстро опустил его — почти уронил — на берег.

— Эта штука принесет нам кучу денег, — удовлетворенно произнес Шедвелл. — Поздравляю вас, мистер Бингэм. Будете теперь жить со вкусом, как заслужили.