Замороженный мир - Дмитрий Емец

Макс хрюкал от смеха, наблюдая, как Кузепыч болтается на турнике. Бицепсы у него были мощные, но живот перевешивал, поэтому уже после второго подтягивания Кузепыч повис как сосиска. Развеселившаяся Суповна, не давая ему спрыгнуть, подхватила упитанного завхоза рукой под ступню и помогала Кузепычу как маленькому ребенку, поднимая его к турнику.

– Отпустите меня! Ученики же смотрят! – пыхтел Кузепыч.

– А моркови купишь? А курятины? А соду какую привезешь: опять подмоченную? – торговалась Суповна.

Убедившись, что добром его не отпустят, Кузепыч разжал руки, жабой шлепнулся в траву и больше на спортивных занятиях не появлялся. Впрочем, не он один. На следующий день на зарядке было от силы человек десять, через три дня – пять, а через неделю на зарядку явились только кухонная Надя и Фреда. Им страстно хотелось, чтобы Вадюша учил их приседать и делать махи руками, но Вадюша только ругался, кипел, прыгал на месте, и Наде с Фредой влетело за всех неявившихся шныров так сильно, что на следующий день не пришли и они.

И вот теперь по утрам Вадюша дежурил у главного входа в своем дышащем костюмчике, всех отлавливал и заставлял писать объяснительные. Кирюша, написавший уже три объяснительные, грозил, что подложит Вадюше на стул в кабинете попону ослика Фантома, чтобы Вадюша сам написал себе объяснительную в пяти томах с продолжением.

Однако сегодня Рина волновалась напрасно. У входа никто не дежурил. Время, когда ШНыр обычно просыпался, должно было наступить только через четверть часа, и она спокойно проскользнула в комнату. Фреда еще спала, накрыв голову подушкой. Во сне она сердито бормотала, ворочалась, а потом отчетливо и недовольно произнесла:

– Ну! И что ты мне этим хочешь сказать?!

Лена со стоическим терпением расчесывала свои роскошные волосы. Смотреть, как она расчесывается, можно было часами. Волосы ее были такие длинные, что рука у Лены распрямлялась полностью и даже чуть-чуть вытягивалась, пытаясь дотянуться до самых кончиков. Невольно вспоминалась сказка, как баба, сидя у окна, шила рубаху, а проходивший мимо солдат побил ее, потому что ему показалось, что она манит его рукой, а она просто шила очень длинной ниткой.

Лара, поджав ноги, читала книгу. Читая, она то хохотала, то падала головой на подушку, то, перелистывая страницу, смахивала сгибом пальца слезу. Лара всегда читала одну и ту же книгу. И всегда хохотала и плакала на одних и тех же местах. Происходило это потому, что Лара не запоминала информацию. От книг ей не нужна была информация. От книг она получала эмоции.

Фреда проснулась и свесила с кровати ноги. Говорить ей «доброе утро» было опасно. Для человека, который до четырех утра заполнял бланки и анкеты, чтобы в очередной раз попытаться свалить из ШНыра, утро редко бывает добрым. Внезапно вспомнив о чем-то, Фреда сунула руку под подушку и, достав смартфон, позвонила. Судя по голосу, который звенел, как диск пилы-болгарки, звонила она маме.

– Ничего не случилось! Ты просила тебя разбудить! – говорила Фреда.

Мама, видимо возражая, что-то простонала в трубку.

– Нет! Именно просила! – настаивала Фреда. – Два года назад ты упоминала при мне, что тебе хотелось бы больше успевать, а для этого нужно начинать день раньше! Какие у тебя планы на сегодня? Пожалуйста, сбрось мне список всего, что ты намереваешься сегодня достичь! Я не хочу, чтобы этот день своей жизни ты прожила зря!

Фреда еще долго разговаривала с мамой, контролируя каждый ее шаг и вместе с тем сама уклоняясь от всякого контроля. От громкого голоса Фреды проснулась Алиса. Лежала и слушала. Когда же Фреда закончила разговор, Алиса завистливо произнесла:

– Ну ты даешь! Требуешь у мамы список ее дел!

Фреда громко хокнула:

– Да! Только не дел, а достижений! А вечером попрошу ее поставить плюсики, что было сделано, а что нет!

Алиса вдруг расхохоталась. Рина с Леной затаились. Алиса смеялась редко. Обычно она была захлопнутой, скрытной, стеклянной от несуществующих обид. Можно было поссориться с ней на две недели, случайно сдвинув на спинке кровати ее полотенце. Обычная Алисина история.

– А у нас с мамой все наоборот! Моя мама с десяти лет подозревала меня во всяких ужасах. Начитается в Интернете про современную молодежь – и пошла меня разоблачать! Мне даже историю в браузере приходилось делать фальшивую, потому что если она увидит, что я ее просто вытерла, то будет провайдеру звонить и требовать распечаток! А еще она вечно говорила мне, что я свинья неблагодарная!.. Мне стало плевать, делать что-то или не делать, раз все равно о тебе плохо думают.

В голосе у Алисы стали появляться знакомые нотки. Лена перестала расчесываться и посмотрела на солнечные лучи, которые, пробиваясь сквозь штору, точками замирали на стене, и эти точки то ползли в разные стороны, то сталкивались.

– А пусть бы твоя мама думала, что отдает долг! – внезапно сказала она. – Что она была такой же свиньей по отношению к своей маме, а та к своей – и так далее, до первого человека, который был свиньей по отношению к… ну это сейчас не важно.

В дверь кто-то забарабанил. Просунулась круглая физиономия Витяры:

– Народ! Кто на Ядвиге летал? Есть тут такие бедняги?

Бедняга не находилась секунды три. Именно столько времени понадобилось Рине, чтобы вспомнить, что на Ядвиге ныряла она.

– От ты дуся! Сочувствую! Твоя Ядвига вломилась в Зеленый лабиринт и просто-навсего проедает его насквозь! – сообщил Витяра.

Рина застонала и, схватив с полу ботинки, выпрыгнула прямо в окно, на клумбу. Витяра продолжал торчать в дверях комнаты и глупо улыбаться.

– Хотите секрет? Я боюсь крыс-пасюков и вот этого лохматого юношу с торчащими ушами! У него какой-то полубезумный вид! – сообщил он.

– Это ты. Мы зеркало ближе к двери переставили, – спокойно сказала Лара.

– Правда, что ли?! Ну тогда не буду больше его бояться! – успокоился Витяра и унесся по коридору, издавая радостные вопли.

– Он смешной! – сказала Лена, прислушиваясь к удаляющемуся топоту Витяры.

– Ага. И крыс он не боится. Он крысят в банке носил и всем раздавал, – заметила Лена.

И это была чистая правда. Рядом с пегасней стояла банка с краской. В банку зачем-то забралась молодая крыса и не смогла вылезти. Витяра хотел ее выпустить, но крыса была вся перемазана синей краской. Витяра принялся ее отмывать. Крыса отмывалась плохо, зато кусалась очень хорошо. Из десяти пальцев Витяры шесть оказались прокушенными. Видя, что крыса не отмывается, Витяра посадил ее в клетку и унес в свою комнату, дожидаясь, пока шерсть крысы сменится сама собой. Крыса привыкла к Витяре, начала с аппетитом есть, а скоро обнаружилось, что, несмотря на юность, она уже ждет крысят. Витяра назвал ее Ксаночка.

«От ты дуся! Моя Ксаночка сделала меня дедушкой!» – вопил осчастливленный Витяра.

«Почему дедушкой?» – спросил кто-то.