Рога - Джо Хилл

— Все на чем-нибудь торчат, — сказал Ли, и, конечно же, он был прав. Иг думал практически так же, когда Ли сказал, что не знает музыку, которую любит Иг. — И все же дрочить, глядя на картинки… это не здорово. — Он сказал это совершенно спокойно, с полным пониманием. — А для тебя когда-нибудь кто-нибудь это делал? Дрочил тебе?

На какое-то мгновение комната вокруг Ига словно расширилась во все стороны, как будто она была внутри воздушного шара. У нею мелькнула мысль, что Ли, может быть, собирается предложить ему подрочить, а если это случится — страшно, больно даже подумать, — Игу придется сказать ему, что он ничего не имеет против геев, только сам к ним не относится.

Но Ли продолжил свои рассуждения:

— Помнишь девицу, с которой я был в понедельник? Она мне это делала. Она даже негромко вскрикнула, когда я кончил. Самая забавная штука, какую я только слыхал. Жаль, я не записал это на магнитофон.

— Серьезно? — спросил Иг, чувствуя и облегчение, и новое потрясение. — Она уже давно в твоих подружках?

— У нас не такие отношения, не бойфренд — герлфренд. Просто она иногда забегает поговорить о мальчишках и о тех, кто против нее в школе, и о всяком. Она знает, что моя дверь всегда открыта.

Иг чуть не расхохотался, услышав последнее утверждение, показавшееся ему ироничным, но вовремя сдержал себя. Похоже, Ли говорил совершенно серьезно. А тем временем Ли продолжил.

— Те разы, что она мне дрочила, были вроде как услуги с ее стороны. И хорошо, что она так делала. Если бы не это, я бы, наверное, зашиб ее до смерти, она же прямо извела меня своей трепотней.

Ли аккуратно положил «Людей Икс» обратно в коробку, Иг разложил по местам «Кэнди-ленд», закрыл коробку и спрятал ее в шкаф. Когда он снова подошел к кровати, Ли держал в руке крестик, добытый им из футляра трубы. При виде этой картины сердце Ига буквально рухнуло.

— Симпатичная штука, — сказал Ли. — Твоя?

— Нет, — ответил Иг.

— Я так и думал, что не твой. Похоже как девчоночий. Где ты это взял?

Проще всего было сказать, что крестик принадлежит матери. Но когда Иг пытался врать, его язык превращался в глиняную чурку, да и вообще Ли спас ему жизнь.

— В церкви, — сказал Иг, прекрасно зная, что остальное Ли и сам поймет.

Он не знал, почему казалось катастрофической ошибкой правдиво ответить на такой простой вопрос. Ведь всегда нужно говорить правду.

Ли свел концы порванной цепочки на своем указательном пальце, и крестик заболтался на его ладони.

— Здесь порвано, — констатировал он.

— Вот так я его и нашел.

— Он был на этой рыжей? Девочке примерно нашего возраста?

— Она его забыла. Я собирался его починить.

— Этим? — спросил Ли, толкнув пальцем швейцарский армейский нож, которым Иг пытался согнуть и приладить золотые звенья цепочки. — Эта штука здесь не годится. Для такой работы потребуется пинцет с острыми концами. Знаешь, у моего папаши есть кой-какие инструменты для точной работы. Я наверняка смогу починить цепочку за пять минут. У меня это здорово получается: чинить вещи.

В конце концов Ли перевел свой взгляд на Ига. Ему не требовалось даже говорить, чего он хочет. Игу становилось нехорошо от одной уже мысли отдать ему крестик. Его горло вдруг стеснило, как порой бывает при начале приступа астмы. Но был возможен только один ответ, который позволит ему сохранить уважение к себе как к порядочному, не эгоистичному человеку.

— Вот и хорошо, — сказал Иг. — Почему бы тебе не взять его домой и не посмотреть, что с ним можно сделать.

— О'кей, — сказал Ли. — Я починю и отдам ей в воскресенье.

— Да? — спросил Иг.

У него было такое ощущение, что его живот проткнули гладкой деревянной палкой с крючком на конце и кто-то начал поворачивать эту палку, накручивая на нее все внутренности.

Ли кивнул и снова взглянул на крестик.

— Спасибо, я с удовольствием. Я тебя спрашивал, на чем ты торчишь. Теперь я знаю, какие девочки тебе нравятся. Она и в моем духе. В ней есть что-то такое, что можно точно сказать: она никогда не была голой ни перед одним мужиком, кроме своего отца. Ты знаешь, а я ведь видел, как она порвалась. Цепочка. Я стоял в церкви прямо за ней. И я пытался ей помочь. Она хорошенькая, но слишком высокомерная. Я считаю, это совершенно честно, что хорошенькие девушки обычно высокомерны, пока не раздавят их вишню. Ведь это самая ценная вещь, какая у них есть и будет. Это вещь, из-за которой мальчишки крутятся вокруг них и думают о них, стараясь быть тем, кто раздавит. Но потом, после того как кто-нибудь это сделает, они расслабляются и ведут себя как нормальные девицы. В любом случае я очень благодарен, что ты дал мне эту штуку. Теперь у меня будет к ней прекрасный подход.

— Никаких проблем, — сказал Иг, чувствуя, что отдал нечто значительно большее, чем крестик на цепочке.

Это было вполне честно — за спасение Ига Ли заслуживал нечто действительно ценное, а не просто уважение. Иг только удивлялся, почему ему это не кажется честным.

Он сказал Ли заходить, когда не будет дождя, и они с ним поплавают, и Ли сказал: хорошо. Иг ощущал некую оторванность от своего голоса, словно тот исходил из какого-то внешнего источника в той же комнате — из радио, может быть.

Ли с мешком через плечо был уже на полпути к двери, когда Иг заметил, что он оставил свои компакты.

— Диски-то возьми, — сказал он.

Он был рад, что Ли уходит. Ему хотелось полежать на кровати и отдохнуть. В животе болезненно крутило.

Ли посмотрел на диски, посмотрел на Ига и сказал:

— Все равно мне их не на чем слушать.

Иг снова задумался, насколько беден Ли: не живет ли он в трейлере, не просыпается ли от криков и хлопанья дверей, когда копы арестовывают пьяницу из соседнего трейлера за то, что снова избил свою подружку? Еще одна причина не жалеть, что отдал ему крестик. Плохо, что Иг не может порадоваться за Ли, что не может получить удовольствия от того, что делает подарки; ему не получалось быть счастливым, он ревновал.

Стыд развернул его и заставил покопаться в письменном столе. Он распрямился, держа в руках портативный CD-плеер, полученный на Рождество, и наушники.

— Спасибо, — сказал Ли, когда Иг протянул ему плеер. — Ты совсем не должен давать мне все это хозяйство. Я ничего не сделал. Я просто стоял там и… ну, ты знаешь.

Ига удивила его собственная реакция — учащение пульса, вспышка привязанности к этому худому бледному мальчишке с неумелой улыбкой. Он снова вспомнил момент, когда был спасен. Каждая минута его дальнейшей жизни была подарком от Ли. Напряжение покинуло его желудок, и он снова начал легко дышать.

Перед тем как повесить мешок через плечо, Ли засунул в него плеер, наушники и диски. Иг смотрел из окна, как Ли съезжает с холма на своей доске, сквозь все еще накрапывавший дождь; толстые колеса поднимали с блестящего асфальта петушиные хвосты брызг.