Грешный - Шарлотта Физерстоун

Мэтью покорил ее одним–единственным поцелуем.

Джейн из последних сил цеплялась за любимого. Ее пальцы впились в плечи Мэтью, когда их губы переплелись в причудливом, диком танце. Внезапно он замер и, затаив дыхание, хрипло произнес:

— Мне нужно дотронуться до вас. Я должен почувствовать вас обнаженной, своей собственной рукой.

Ладонь Уоллингфорда скользнула к вороту шерстяной накидки Джейн. Жар его тела, казалось, просачивался сквозь муслиновую ткань ее платья, прямо к ее коже, которая жадно поглощала это тепло. Почувствовав, как мощная рука спутника легла на ее грудь, Джейн затрепетала. Словно разгадав желание любимой, Мэтью развязал накидку, пробежав рукой по ее талии к животу. Несмотря на темноту, Джейн инстинктивно знала, что Мэтью смотрит на нее, пытаясь уловить отклик ее тела на новые ласки.

Джейн хотела этого мужчину — с безрассудной, пугающей силой. И не могла думать ни о чем другом кроме как о том, чтобы окончательно скинуть одежду и лечь обнаженной рядом с ним, прямо здесь, в карете. Она хотела просить — да что там просить, умолять его об этом, но не решалась произнести и слова. Н знала, как лучше сделать это, как найти в себе силы признаться в порочных желаниях. Так она и замерла в нерешительности, чувствуя, как рука Мэтью продолжает эту сладкую пытку — мнет и поглаживает ее тело, неумолимо приближаясь к самой сокровенной его частичке… Ах, если бы Джейн только могла знать, какие мысли роятся в голове возлюбленного!

А Мэтью думал о ее приятной, теплой, нежной коже мечтая увидеть свою руку, ласкающую ее. Даже под слоями платья и женской сорочки он мог ощущать гибкое и податливость ее тела, страстный жар, окутывавши его, дразнящую горячность ее лона. Уоллингфорд с не терпением ждал того момента, когда он окажется во власти сгорающего от неги тела и почувствует, как постепенно наливается мягкий холмик Джейн под ласками его рук и губ.

Резким движением он окончательно сорвал накидку с плеч любимой. Джейн дрожала, но не от холода — Мэтью знал это точно, ведь ее тело просто пылало! Можно было почти видеть исходящий от фигуры спутницы пар, который согревал и осторожно вползал в душу графа, изгоняя таившегося в ней демона.

О Всевышний, как же прекрасна была эта женщина! Ее соски выделялись под корсажем платья, словно маленькие твердые горошины. Уоллингфорд наслаждался тем, как постепенно набухает от удовольствия грудь Джейн — точно так же, как плоть между его ногами, которая уже выросла до внушительных размеров. С каким блаженством он бы погрузил сейчас в нее эту плоть, упиваясь ее пылающим телом!

— Какие великолепные груди! — тоном знатока произнес граф. — Я думал о них всю прошлую неделю, едва ли не каждую минуту! Вы и представить себе не можете, насколько захватили мои мысли! — Нежно коснувшись бюста Джейн, он тихо добавил: — Я хочу написать вас обнаженной, придерживающей руками свои груди. Я мечтаю написать их набухшими от желания — такими, какие они сейчас.

Джейн извивалась под ласками Мэтью. Его ствол был сейчас не столько твердым и разбухшим, сколько болезненным, словно его поймали в ловушку под брюками. Граф хотел, чтобы она снова ласкала фаллос своей рукой — не со всей силой страсти, а легко, дразняще. Он желал медленно, с наслаждением ощущать приближение оргазма и снова извергнуться в ее руку, как той памятной ночью. Мэтью мечтал, достигнув пика блаженства, тихо лежать рядом с Джейн.

— Мне бы хотелось доставить вам удовольствие. И, клянусь всеми святыми, я это сделаю! — простонал он, осыпая поцелуями нежную кожу ее грудей, выбившихся из лифа платья. Рука графа скользнула под юбку Джейн, его ладонь медленно, чувственно заскользила по одетой в чулок ноге.

— Я хочу попробовать ваш вкус, Джейн, почувствовать, как ваше лоно будет сочиться под моими пальцами. Я хочу, чтобы вы выкрикивали мое имя, царапали мою спину, пока я буду доводить вас до блаженства своими губами.

Опять начав задыхаться, Джейн крепко ухватилась за пиджак Мэтью. Словно не замечая ее волнения, граф пробежал пальцами по крепкому, сильному бедру. Джейн была сбита с толку, даже шокирована откровенными замечаниями Уоллингфорда, и тот вдруг осознал, как сильно возбуждают его эти неопытность и простодушие. Мэтью откинул Джейн на скамью, теперь ее спина прижималась к стене кареты, а ноги оказались поверх бедер возлюбленного.

Ах, как же граф желал избавить Джейн от неискушенности, обучить ее мастерству чувственных удовольствий! Мэтью мечтал, чтобы она вкусила прелести страсти, узнала об этом блаженстве именно от него! Отпустив плечо возлюбленного, Джейн положила руку на низ живота. Граф накрыл ее кисть ладонью и принялся мягко и плавно поглаживать.

— Вы жаждете этого, Джейн?

Зубы медсестры стучали, все ее тело дрожало, но по–прежнему не от холода — от пыла желания. Их соединенные ладони скользили все ниже и ниже — к самой середине ее бедер, пока наконец не оказались зажатыми ими, словно тисками.

— Вы чувствуете? — спросил Мэтью. — Тогда освободитесь от этого напряжения, Джейн, — ободрил он. Убрав свою руку, Уоллингфорд почувствовал, а заодно и услышал, как маленькая ладонь любимой задвигалась между ее бедрами. Дыхание Джейн сбилось, и она издала невнятный звук, невероятно возбудивший Мэтью. — Я весь горю, Джейн.

Язык графа скользнул в ложбинку ее грудей, а большой палец принялся ласкать ее сосок. Джейн тихо застонала в такт движениям губ любимого, а он, дотронувшись своим наполненным пульсирующим стержнем до мягкой поверхности ее бедер, принялся ласкать ее тело поверх платья.

Как же Мэтью хотел оказаться между бедрами Джейн, такими мягкими, податливыми и желанными! Граф хотел быть внутри возлюбленной, чувствовать, как его клинок входит в ее ножны, как ее лоно обхватывает его ствол с каждым мощным толчком.

Мэтью пододвинулся к Джейн, и она вскрикнула, потрясенная, встревоженная, напуганная размерами его достоинства. Бедняжка попыталась отодвинуться от любимого, но тот потянулся вперед и крепко прижался к ней, буквально вдавив в стену кареты.

Джейн снова стала задыхаться, ее пальцы, до этого момента нежно гладившие волосы Мэтью, вцепились в его роскошную шевелюру — это было даже болезненно. «Нет, она не напугана, — с облегчением пронеслось в голове графа. — Она трепещет от волнения и страсти».

— Мэтью, — едва могла выговорить Джейн, улучив мгновение между обжигающими поцелуями, — я хочу этого, я вся горю от желания и сладкой боли!

— Я излечу эту боль, Джейн, — пообещал Мэтью. Он пытался развязать ленты позади ее платья, но в спешке движения получались неловкими, неуклюжими. Мэтью изо всех сил сражался с одеждой возлюбленной — ему хотелось прикасаться к ней, обнаженной, чувствовать ее, пробовать на вкус… Наконец Мэтью удалось справиться с корсетом, и он отделил пикантную деталь туалета от тела Джейн. Она оперлась о стену, выгнув шею и соблазнительно выставив вперед груди.

Рука Мэтью легонько коснулась горячей кожи ее бюста, и в следующий миг он припал к притягательным округлостям губами. Под своей ладонью граф ощущал тонкие ребра, дрожь груди, трепещущей в предвкушении страсти. Сейчас Уоллингфорд чувствовал себя таким безрассудным! Любые воззвания к благоразумию успешно заглушало растущее возбуждение.