Багаж императора. В дебрях России. Книга вторая - Владимир Дмитриевич Нестерцов

–Да, – кивнул он головой.

–А если что случится, как нам связаться?

–Звоните в ЧК, добавочный 02. Этот телефон только у меня. Я надзираю за всеми экспроприированными ценностями.

«Так вот откуда у тебя эти драгоценности», – подумал я и, тихонько встав, медленно просочился за колонну, в то время как чекист потянулся навстречу своим барышням.

На улице был сильный ветер, но меня шатало не от него и не от выпитого спиртного. Нет, меня шатало от того, что императора и его семьи уже может не быть на этом свете, что я никогда не увижу его добродушную улыбку, не услышу звонкий смех царевича Алексея и не загляну в грустные глаза Анастасии. Как я ни торопился, но, возможно, я опоздал. Опоздал на самую малость, которая вот – вот может закончиться такой трагедией. Как жить дальше, что теперь делать?

Так, шатаясь, я шел по улице, натыкаясь на людей, и молча сносил все ругательства и крики, которые неслись мне вслед со стороны редких прохожих. Одна мысль настойчиво звучала в моей голове: «Что теперь делать? Что делать теперь?» Постепенно я заставил себя справиться с нервами и понял, что мне остается только одно: выяснить все основательно и попытаться что-то сделать. Так постепенно я добрел до дома. Подняв голову, я увидел свет в наших окнах.

–Значит, Эдвард уже пришел и принес какие-то новости.

Открыв дверь в квартиру своим ключом, я тихонечко зашел в прихожую. Она была в полумраке, а по коридору прямо в гостиной горел свет. Сняв куртку, я зашел туда, однако Эдварда там не оказалось. Заподозрив недоброе, я вытащил из кармана небольшой браунинг и взвел курок, решив обследовать всю квартиру. Однако тревога оказалась ложной: из – за тяжелой портьеры медленно появилось лицо моего партнера, который, с тяжелым вздохом пряча пистолет в карман, буркнул мне вместо приветствия «Стучаться надо!»

–Извини,– ответил я. – Тут такие события происходят, что скоро забудешь, как тебя зовут.

–А что случилось? – вопрос Эдварда, как тяжелый кулак, повис в воздухе.

–Да так, ничего, кроме того, что всю царскую семью могут расстрелять.

–Но это же просто зверство какое-то, так цивилизованные люди не поступают!

–А где вы их видите? – спросил я. – Вы ведь ходили по городу и много там таких людей увидели?

–Да, к сожалению, их почти нет,– ответил он и полез в шкаф за виски. Затем он поставил на стол рюмки и наполнил их.

–Что ж, хотелось выпить по хорошему поводу, но, видно, не судьба. Давай выпьем за то, чтобы это оказались просто слухи.

Мы, молча, выпили стоя, а затем уселись возле стола.

–Ну, что у тебя нового? – спросил я. – Учитывая, что ты не очень удивился этой новости, ты уже знал об этом.

–Да, – подтвердил он мои догадки.

–Человек, с которым я встречался, сообщил мне об этом. А у него прямой доступ наверх, к самым главным большевикам.

–Кто же это такой? – выразил я свое удивление.

–Работник ЧК Сидней Релинский, который имеет свободный пропуск в Кремль. Он же сотрудник уголовного розыска Константинов, негоциант Массино и прочая, прочая. Это наш человек, работает на английскую корону. Ему дано указание содействовать нашей миссии. Так вот, он имеет своих людей в аппарате ЦИКа, и поэтому обладает сведениями из первых рук. Было заседание всех руководителей этого главного органа советской власти, и они рассматривали вопрос, что делать с царской семьей. Велся протокол заседания, и кто-то из них, а в протоколе конкретно не указано кто, очевидно, из –за боязни огласки, сказал следующую фразу, что мол в новой России людям с фамилией Романовы нет места.

–Ну и что? И никто не пытался возразить?

–В том – то и дело, что нет. Все поддержали. Это и решило судьбу царской семьи.

–Погоди, погоди… – меня озарила внезапная догадка.

–Так может быть такое, что и все остальные члены царской семьи, великие князья, братья царя, дяди, то есть все, кто носит эту фамилию, могут быть расстреляны?

Эдвард только тяжело вздохнул и произнес всего лишь одну фразу:

– Не исключено.

Затем добавил:

– Мне наши представители шепнули на ушко, что шведский посланник обратился к Кайзеру с просьбой о содействии в сохранении семьи Романовых, на что тот ответил: «Мое вмешательство только ухудшит ситуацию». Короче говоря, отдал Романовых на растерзание большевикам.

–Я тебе расскажу еще более интересные вещи, – сказал он, встав из-за стола, и прислонился к буфету.

–Учитывая ситуацию, которая складывается в стране, руководство большевиков проводит массовую экспроприацию ценностей у населения якобы на благо мировой революции. Этим занимается ЧК, которая все эти драгоценности сдает в специальное хранилище. Ну, ты сам понимаешь, что часть этих вещей не доходит туда. Так вот, что интересно: специальные люди фильтруют эти ценности и наиболее значимые не вносят в опись, а тайно передают некой Свердловой-Новгородцевой, которая фактически является хранителем секретной кассы руководителей этого государства. На эти средства они намереваются прожить, если наступят тяжелые времена, а часть переправляется в банки за границу.

–Ну и что? – спросил я.

–А то, что эти драгоценности могут в скором времени всплыть где-то в Европе или в натуральном, или в растерзанном виде, и тогда можно будет предъявить счет большевикам.

–Это нам пока ничего не дает, – тяжело вздохнул я и налил виски в рюмки.

–Дальше будет еще интереснее, – ответил Эдвард и снова сел за стол.

–Видишь ли, Сидней имел конфиденциальную встречу с одним из главных большевиков. И тот намекнул ему, что он не свободен в своих действиях и постоянно ощущает какое-то давление с определенной стороны, которая не дает возможности их руководству действовать самостоятельно. Особенно это влияние усилилось с прибытием в Петроград немецкого посла Мирбаха, направленного почему-то в срочном порядке на эту должность. При этом, как сказал Рейли, его собеседник усиленно крутил янтарные запонки, которые начали наливаться каким-то неестественным светом. Сидней ничего не понял, но ему настойчиво намекали, что вся проблема в этом. Он и раньше обращал внимание на то, что все те, с кем он встречался, обязательно имели при себе какую-нибудь янтарную безделушку. И когда он спросил одного из ответственных работников, что это у них за мода на янтарные изделия, то ему ответили, что когда эта безделушка с ним, он чувствует себя хорошо, а когда ее забывает где-то, то у него начинает сильно болеть голова.

«Странно, очень странно, – подумал я. – Что тут может быть общего между Мирбахом и этими янтарными безделушками?»

Кто