Несносная помощница для Цербера - Виктория Свободина

Все время обеда я была крайне тиха, спокойна и нейтральна, хотя Цербер явно хотел вывести меня из себя, то и дела провоцируя своими фразочками и комплиментами в стиле, какая теперь я, наконец, молодец. Жутко хотелось ответить нехорошо, но сдержалась. Меньше года осталось работать, а потому я забуду обо всем, как о страшном сне. К счастью, во второй половине обеда к нам за столик подсели знакомые начальники, и фокус внимания Цербера сместился, но так просто он от меня все равно не отстал.

После обеда шеф огорошил:

– Мне только что позвонил переводчик, не сможет быть, у него ЧП, наши китайские партнеры уже вот-вот подъедут, так что вы сегодня заменяете переводчика.

Ах, вот оно как! Так и знала, что будет использовать против меня полученные обо мне знания и напрягать новой работой.

– А кто же тогда будет исполнять мои функции?

– На встречу подойдет генеральный директор, все сделает его помощник.

– Вы ведь обманываете, что у переводчика ЧП? Решили сэкономить на его услугах?

Шеф осуждающе покачал головой, судя по его взгляду, мне должно быть стыдно, что я так думаю, но я же вижу, как Цербер старательно прячет улыбку.

Несмотря на то, что работой новой напрягли, мне все понравилось. Переводить не трудно, зато каким восхищенно-оценивающим и удивленным взглядом на меня всю встречу смотрел генеральный директор. Такого, видимо, от меня не ожидал. Вот точно хочет сманить к себе в помощники.

И, надо сказать, я уже почти морально готова сманиться. Все равно работаю, так хоть не с Цербером.

Глава 19

Видимо, от того, что за день перестаралась, домой приехала никакущая. Едва хватило на то, чтобы принять душ, про ужин и не вспомнила, сразу упала в кровать. Вечер и ночь прошли словно в бреду. На утро проснулась горячая, постель мокрая. Просто пошевелиться уже больно. Настырный будильник только выключила, но телефон утих ненадолго. Спустя пару часов вновь стал неприятно трезвонить, а трель отдаваться болью в голове.

– Алло, – хрипло произношу я, отвечая на вызов. С трудом сглотнула. Глотать больно.

– Ненадолго же вас хватило, Елизавета Натановна, – строго произносит начальник. – Где вы? Рабочий день уже начался.

– Сегодня меня не будет. Заболела.

– Обманываете?

– Да очень надо, – кашлянула. Громко, больно. – Видимо, продуло, все-таки, после прыжков с парашютом, – шепчу я в трубку. – Ну все, пока. А то говорить больно. Буду дня через два, если оклемаюсь.

Сбросила вызов, поставила телефон на беззвучный, на всякий случай еще и под подушку его пихнула. А потом погрузилась то ли в сон, то ли в какой-то бред. Надо бы таблетки какие-то заказать, ну или врача вызвать, но сил вообще нет.

Когда вновь раздался звонок, я не сразу поняла, что звонят в квартиру. Долго, настойчиво. Собрать себя и встать было целым приключением, но я все-таки дошла до двери, смотрю в глазок и выпадаю в осадок.

– Что вы здесь делаете, шеф? – хриплю я, чуть приоткрыв дверь, но начальника не запуская и не показываясь. – Рабочий день в разгаре.

– Я зайду? Я привез лекарства. Ты вызвала врача?

– Нет, конечно. В смысле, нельзя зайти. Вы что, приехали проверить, правда ли я болею?

– Почему нельзя зайти?

– Я не одета.

– Мне к этому не привыкать.

– Я болею.

– Поэтому я должен зайти.

– Нет. Мужчина не должен видеть болеющую женщину. Уходите.

– Что за бред?

Пытаюсь закрыть дверь, но начальник ловит створку, надавливает, молча заходит, ставит пакеты, закрывает за собой дверь. Все так по-хозяйски.

Устало прикрыв глаза, опираюсь на стену, а потом по ней же медленно сползаю. Устала стоять. Начальник так же молча деловито подхватывает меня и уносит в кровать. Там укладывает меня, нависает сверху и вставляет… градусник. Градусника у меня никогда не было своего, так что это добро шеф с собой привез.

Вяло попыталась укутаться в одеяло, прикрыв бельишко фривольного розового цвета, но не тут-то было, Цербер у меня одеяло забрал и, положив приятно-прохладную руку на мой лоб, откинул одеяло подальше.

– У тебя, похоже, жар, не стоит еще сильнее нагреваться.

Сил препираться нет. Хотела хотя бы в знак протеста отвернуться, но и тут нет.

– Лежи спокойно, у тебя градусник.

На пять минут стало тихо. За это время я даже умудрилась задремать.

– У-у, – недовольно тянет Цербер, проверяя температуру. – Я вызываю врача.

На какое-то время шеф исчез из поля зрения, чему я только обрадовалась и окончательно уснула.

Не знаю, сколько прошло времени, но шеф вновь меня зачем-то будит.

– Лиза, держи, нужно выпить.

Начальник протягивает мне стакан с водой и таблетку какую-то.

– Яд? – уточняю флегматично, без лишних эмоций запивая таблетку.

– Ну, конечно, что же еще. Вот, надень.

Даниил забирает пустой стакан и протягивает мне мои же шорты и футболку.

– Так мне же нельзя нагреваться, – я хмыкаю и вяло натягиваю на себя футболку.

– Скоро врач должен приехать.

– Ну так врач. Какая ему разница, в чем я. Тебе, то есть, можно смотреть, а ему нельзя. Дай водички еще, а?

Цербер уходит, а я в это время справляюсь с шортами. Водичку принес, зайка этакий, потом еще на кухню меня перенес посидеть, чай им же заваренный попить, пока он сам будет… менять мне постель, та ведь вся мокрая.

Сижу в полубредовом состоянии на кухне и всерьез размышляю, реально ли начальник тут со мной или он плод моего воспаленного воображения. На кухне, кстати, чисто, как в день моего заезда сюда. Дорвался-таки шеф до моей девичьей кухоньки.

В дверь позвонили. Даниил открыл сам и пропустил на кухню двух врачей. Долго не пробыли, осмотрели, выписали какие-то лекарства, дали больничный и отчалили, напоследок уже в коридоре посоветовав Церберу, чтобы тот давал жене больше воды пить. Нормально, да? Без меня меня женили.

– Хочешь лечь? – спрашивает после того, как всех проводил и вернулся на кухню.

– Угу.

– Отнести?

– Угу.

В дверь снова раздается звонок.

– Ждешь кого-то? – строго уточняет начальник и идет за меня открывать.

– Может, врач градусник забыл? – с усмешкой предполагаю я. Стало, кстати, чуть полегче. Может, действует выданная боссом таблетка.

Из коридора раздаются знакомые голоса. Кажется, бабы Мани и бабы Люды. На кухню шеф вернулся уже с двумя банками варенья, кульком какой-то травы и странной задумчивой улыбкой на лице.