Девочки Тора - Чарли Маар

трудно призвать к ответственности человека, у которого имеются связи. Но твой Игорь трус. Он боится общественного осуждения. Ты бы могла попробовать спастись, обратившись хоть раз в больницу. Ты бы могла хотя бы зафиксировать это, — он указывает пальцем на синяки на моих запястьях, и я машинально тяну рукава халата ниже, чтобы скрыть отметины.

— Мужчинам всегда просто говорить на эту тему…

— Нет. Ты сильно ошибаешься, Аня.

— У меня нет друзей, Максим Константинович. Нет родственников. Никого, кто мог бы меня защитить. Вы же изучали мое дело. Вы сами сказали, что Игорь меня запугал. А теперь пытаетесь обвинить?

— Я пытаюсь сделать так, чтобы в следующий раз ты в подобном положении не оказалась. Поэтому отбрось свои обиды и желание впасть в состояние жертвы и послушай меня внимательно. Нельзя давать себя запугивать. Тронул пальцем — собираешь вещи и сваливаешь. Кризисные центры, общежития, приюты при церквях — используешь любую возможность, только чтобы не находиться на территории этого человека. Фиксируешь любую травму. Даже самую крохотную. Впоследствии, именно это тебя и спасет.

— А если и этого будет недостаточно? Что, вы мало читали, как богатых и властных мужиков оправдывают даже за убийства?

— Я не просто читал, — Тор окидывает меня мрачным взглядом. — Я не один раз сталкивался с подобным. Но вот, что я могу заявить тебе на сто процентов — если ты совсем ничего не будешь делать, то тогда точно проиграешь свою жизнь.

Максим Константинович снова начинает что-то печатать на ноуте, а я невольно возвращаюсь мыслями к его словам о собственном искуплении.

Он что-то страшное пережил… Может, это как-то связанно с той женщиной на фотографии у камина?

Несмотря на то, что мне жутко хочется кричать о своем бессилии, о том, что Торецкий не прав, что не всем помогают даже снятые побои, в глубине души я понимаю, что в какой-то мере он прав. Если ничего не делать, то точно не спасешься…

— Ксения завтра останется с частной няней, — Тор отпивает еще виски. — Пока вопрос с твоим мужем не будет решен, и вас официально не разведут, то лучше ей не посещать частные детские сады. Она будет заниматься дома.

— Вы думаете, что сможете добиться развода?

— Я не просто так плачу огромные деньги своему юристу. Он может добиться чего угодно. Даже лишения родительских прав.

Только от одной этой фразы мое сердце пропускает удар.

Лишение Свиридова родительских прав. О таком я и мечтать не могла.

В этом случае мы с Ксю будем окончательно свободны.

— А что если у Игоря на этом фоне окончательно снесет крышу?

— И такое возможно, — кивает Тор. — Поэтому заранее нужно будет продумать план вашей безопасности. Вплоть до того, что вам придется сменить место жительства.

— Я думала о переезде в другой город. И даже в страну, по возможности.

— Сначала нужно добиться развода. С ребенком, конечно, будет сложнее. Потребуется время, Аня. Возможно, не один месяц. И много жертв.

— Я готова, — киваю, тяжело сглотнув. — Всё, что угодно, лишь бы мы с дочкой были свободны.

Всё, что угодно…

Глава 26

Аня

— И что, мне не нужно идти в садик? А папа будет ругаться? А что скажут бабушка с дедушкой? Мама, ты нормально себя чувствуешь? А что ты готовишь?

— Ксю, прошу тебя, — лопатка, которой я мешала яичницу, падает у меня из рук.

Я поворачиваюсь к дочке, которая мигом замолкает.

Обычно я стараюсь отвечать на все ее вопросы, но сегодня с утра она вообще не замолкает, а мысли мешали мне спать чуть ли не всю ночь.

— Давай обо всём поговорим потом, хорошо? У меня пока у самой не всё в голове на место встало.

— Хорошо, — кивает дочка, после чего тянется к тарелке с булочками и фруктами. — А яичница готова?

— Почти, — я поднимаю с пола упавшую лопатку и споласкиваю под водой.

Сегодня меня ждет долгий день, да и в принципе все последующие дни, уверена, будут долгими.

Пока не разрешится вопрос с разводом — точно.

— Анна Михайловна, доброе утро, зачем же вы принялись готовить завтрак?! Это моя обязанность. Максим Константинович меня за это оштрафует, — на кухню залетает домработница и практически выхватывает у меня фартук и силой усаживает за стол.

Не знаю, зачем я принялась готовить завтрак. Наверное, это привычка. Дома я всегда готовила сама. У Игоря есть кухарка и другой персонал, но он постоянно шпынял меня тем, что хорошая жена должна всё уметь и успевать делать сама.

Кроме того ночь сегодня была бессонная, так что в какой-то момент под утро я не выдержала и решила себя чем-то занять. Готовить мне, в принципе, нравится. Так что, почему бы и нет.

— Вы преувеличиваете, Маргарита Леоновна. Уверена, что Максим Константинович не станет вас штрафовать. Если что, я попрошу его этого не делать.

— Буду вам благодарна. На самом деле, он очень серьезно относится к обязанностям в доме.

— В этом я не сомневаюсь.

Продолжение приготовления завтрака ложится на плечи Маргариты Леоновны. Что бы я ни говорила, она отказывается подпускать меня к плите и позволять готовить, так что мне остается только болтать с Ксюшей и пить кофе.

— А где же моя няня? Ну, так, которая будет со мной сидеть? — спрашивает дочь, от любопытства выпучив глаза.

— Она скоро будет здесь, — голос Торецкого звучит настолько неожиданно, что и я, и Ксюша подпрыгиваем на месте.

Босс появляется на кухне уже одетый в костюм. На запястьях у него сверкают дорогие часы, а серьга в ухе на удивление отсутствует. Пока еще ни разу не видела, чтобы Тор ее снимал.

— Доброе утро, Максим Костинович, — с серьезным видом здоровается дочка.

— Доброе. Ты уже позавтракала?

— Завтракаю, — она показывает пальчиком на свою тарелку, затем с любопытством смотрит на Торецкого. — Значит, няня скоро придет?

— Всё верно, — кивает босс и садится за стол.

Почему-то он выбирает место рядом со мной, хотя стол довольно большой. Наверное, я самая настоящая трусиха, если испытываю в некотором роде страх из-за того, что Тор сейчас находится так близко от меня.

— А вы не будете меня ругать?

— За что же? — выгибает бровь Максим Константинович и берет чашку с горячим кофе.

— За то, что я слишком много вопросов задаю и за то, что говорю за столом.

Разумеется, Ксю не просто так задает этот вопрос. Свиридов часто осаждал ее за лишние вопросы и болтовню за завтраком.

— Я не стану тебя ругать. Любопытство — не порок. А вот насчет разговоров за столом…