Авиатор - Макс Мах

Конструкция у бригов 8-й серии – классическая. Три котла и главная турбина расположены в средней части корабля чуть ниже условной ватерлинии, две вспомогательные машины – в корме. Восемь левитаторов – оттого и восьмая серия – поставлены симметрично, но не в плоскости, а в трех измерениях. Тогда, за вычетом вооружения и боезапаса, горючего и водяных цистерн, а также ангара для малых летательных аппаратов, полезной площади для размещения экипажа и его обслуживания остается совсем мало. Два симметричных продольных коридора, прикрытых бортовой броней. Три жилые зоны – две носовые и одна кормовая, – кают-компания, камбуз, лазарет, баталерная, вот, собственно, и все.

– А здесь живут старшие офицеры. – Они поднялись по лестнице и оказались в левой надстройке.

– Салон и буфетная, – кивнул Райт на открытую дверь, сквозь которую Лиза успела увидеть полированный бок красного рояля, – но сюда мы еще вернемся, чтобы отобедать. А в этих коридорах, – продолжил Райт, увлекая Лизу за собой, – каюты шкипера, то есть моя, первого помощника, главного навигатора, старшего механика, первого трюмного инженера, командиров палубной команды и десанта, лекаря и шеф-пилота. Каюту шеф-пилота смотреть будем?

– Обязательно! – кивнула Лиза, и перед ней открылась дверь.

Ну, что сказать? Красиво жить не запретишь! Просторная спальня с широкой кроватью, небольшой, но удобный санузел с душевой кабинкой и салон-кабинет. Вся мебель, включая шкафы, красного дерева, – красный сандал, уточнил Райт, – кое-где со вкусом инкрустированная эбеновым деревом, самшитом и слоновой костью. Широкое панорамное окно с видом по ходу движения в салоне и обычное – круглый иллюминатор в спальне, тканые гобеленовые шторы, паркет и ковер, и несколько симпатичных цветных гравюр.

– Что скажете, Елизавета Аркадиевна?

– Лиза! – напомнила она об их соглашении. – Впечатляет! – улыбнулась она. – А сейчас я хочу увидеть рубку.

– Три этажа вверх, Лиза! – усмехнулся Райт. – Вообще-то есть еще резервный пост в правой надстройке, но основной здесь.

«А в правой надстройке, небось, еще и боевой пост оружейников…» – кивнула мысленно Лиза и пошла вслед за шкипером «примеряться» к ходовому посту.

* * *

Вечером, уже из дома, Лиза позвонила Надежде и пригласила их с Клавой в калабрийскую тратторию на Малой Якорной.

– Только мы одни, – предупредила заранее, чтобы не оказаться вдруг посередине загулявшей толпы знакомых и малознакомых людей.

Встретились в начале девятого, на еду не налегали, но под красное аутентичное вино попробовали – всего понемногу, – всяких итальянских вкусностей и разностей, посмеиваясь да похихикивая над тем или этим, но о главном речь зашла, только когда камирьере убрал со стола посуду и принес крепкий кофе и граппу.

– Рассказывай! – Надя закурила и смотрела на Лизу, Клавдия, впрочем, тоже. Это у них как-то синхронно получилось.

– Я уезжаю.

– Когда? – кажется, Надежда не удивилась.

– Куда? – уточнила Клавдия.

– Через неделю, – Лиза тоже взяла папироску, но пока не закурила, – далеко, надолго, шеф-пилотом на искателе сокровищ «Звезда Севера».

– Ты серьезно? – нахмурилась Надежда.

– А что! – восхитилась Клавдия. – Вполне в Лизкином духе. «Безумству храбрых…» и все такое!

– Но почему?!

– Потому что они предложили мне летать! – Лиза и сама от себя такого не ожидала, но сейчас поняла – в точку!

– Большой корабль, – объяснила она, прикурив, – в бескрайнем небе. Рули – не хочу!

– Значит, бескрайнее небо… – повторила за ней Надежда. – Куда пойдете?

– В Лемурию.

– Ну, ни хрена себе! – Клавдия умела радоваться и за себя, и за других. – За это надо выпить!

Выпили. Потом под разговор о дальних странах и больших кораблях – еще по одной. А дальше, как поется в одной себерской песне, «сама пошла». А когда идет, значит, спиртное льется рекой со всеми вытекающими из этого последствиями. Так что Лиза не удивилась, проснувшись утром в постели с Клавдией и Надеждой. Вспомнила прошедшую ночь и улыбнулась.

«Все себе, себе, себе! Пей, гуляй, Себерия!»

Лиза притулилась к Клавдии, закрыла глаза и снова уснула, и никаких угрызений совести, что характерно, при этом не испытывала. Никаких, нигде, ни о чем.

* * *

Улетала все с того же Самсоновского поля и на том же четырехместном «фоккере». На этот раз, правда, не только багажное отделение, но и все оставшиеся свободными сиденья были битком набиты. Лиза отправлялась в долгое путешествие, а значит, вещей с собой брала по максимуму: и одежду на все случаи жизни, и белье, и всякие безделушки, картины и прочее добро, которым предстояло украсить каюту шеф-пилота и которые этому шеф-пилоту должны были скрасить в путешествии жизнь. А еще оружие – пара охотничьих ружей и револьвер, – книги и набор новгородской работы для письменного стола. Походный несессер с туалетными принадлежностями, подаренный Надеждой. И такой же – из тиснёной испанской кожи – походный поставец с рюмочками, стаканчиками и прочими относящимися к еде и выпивке причиндалами, подаренный Клавдией, запас папирос на первый случай и много чего еще. Вещей могло быть и больше, но с Лизой заранее связались судовой баталер и старший корабельный стюард и выяснили у нее, какие папиросы она курит, что пьет в различных обстоятельствах и что хотела бы иметь «под рукой» в своей каюте. Кроме того, по поручению кока они задали еще целый ряд вопросов, демонстрирующих, насколько серьезно на корабле относятся к удобству экипажа. Во всяком случае, к одному из членов экипажа – шеф-пилоту Браге. Кока интересовало, нет ли у Лизы каких-либо ограничений в еде, связанных с состоянием здоровья, народными традициями или религиозными предписаниями. А также ее личные вкусовые преференции касательно отдельных продуктов и блюд. По второму пункту Лиза кое-что упомянула, по первому же – лишь выразила удивление и подчеркнула, что никаких ограничений не соблюдает.

Прилетели на бриг. А на борту – дым коромыслом: краны скрипят, грузчики кричат, палубные матросы носятся туда-сюда, а первый помощник с бесстрастной миной на лице отдает короткие распоряжения. Корабль готовится в дальний поход – не фунт изюма!

– Не сегодня, и даже не завтра! – охладил ее пыл Райт. – Послезавтра. Но дела лучше доделать заранее. Так что идите, Лиза, устраивайтесь! Если захотите что-нибудь поменять, переделать, починить – звоните по внутренней линии 05 – главному стюарду. Он решит практически любые ваши проблемы.

Но переделывать ничего не понадобилось. Каюта и так была шикарная, а когда Лиза развесила акварели с парусниками, расставила и разложила свои вещи, получилось и вовсе замечательно. Она как раз закончила возиться с баром-поставцом, раскрывавшимся, как триптих или трюмо, – которое, к слову, у нее тоже было, но в спальне, – и начала расставлять в подходящих местах каргопольских глиняных зверей и холмогорские фигурки, резанные из «рыбьего зуба», когда в дверь аккуратно постучали.