Возвращение «Пионера» - Шамиль Идиатуллин

Газ высвобождался, выходя на поверхность через пористую среду, а также открывая обширные каналы, поскольку его накопленное давление легко преодолевало предел прочности кометного льда. В результате скорость выхода газа оказалась на два-три порядка выше, чем в состоянии покоя».

Альманах Access Science, декабрь 1992 года

«Выброс из недр кометы Галлея продолжался несколько месяцев и высвободил пылевое облако размером около 300 000 км (185 000 миль) в поперечнике. Бурная активность на таком удалении от Солнца беспрецедентна и прекрасно иллюстрирует вызовы, стоящие перед наукой о кометах».

Решение Совета главных конструкторов, май 1993 года

«Учитывая объективно сложившееся положение дел по КК “Пионер”, неоднозначные итоги первого запуска, безвременную кончину главного конструктора ОКБ “Пионер-КК” А. А. Кукарева, повлекшую за собой фактическую остановку работы бюро, отсутствие поддержки Правительства и необходимых средств по сохранению научно-технического потенциала и созданной кооперации, Совет главных конструкторов вынужден с глубоким сожалением констатировать, что дальнейшие работы по созданию ракетоплана “Пионер-11” и корабля дальнего радиуса действия “Пионер-12”, призванные обеспечить лидирующие позиции нашей страны в освоении космического пространства, проводить не представляется возможным».

Газета «Коммерсантъ – Средняя Волга», 20 мая 2021 года

«На территории бывшего космодрома Ногайский Юрт в Астраханской области к 2026 году будет построен логистический центр “Южинский”, ориентированный в первую очередь на обслуживание китайских компаний, выполняющих поставки в европейскую часть России. Площадь складской недвижимости составит до 350 тыс. кв. м. Инвестиции в проект оцениваются в 15 млрд руб. Владелец группы компаний “Созвездие «Салют»” Всеволод Борзых заявил “Ъ – Средняя Волга”, что судебные решения, подтвердившие права ГК на застройку территории, вступили в силу, а уголовные дела, возбуждавшиеся в связи с выдачей разрешений на строительство, “давно закрыты”. Официальные представители мэрии Южинска, УВД и СУ СКР по городу от комментариев отказались.

Космодром Минобороны Ногайский Юрт, с 1961 года осуществивший 101 космический пуск ракет со 106 космическими аппаратами, не использовался с 2008 года. В декабре 2020 года после утилизации сооружений ракетно-космического комплекса “Восход” и рекультивации территории площадка бывшего космодрома была выставлена на торги».

– Все, – сказал диспетчер, сутуло застыв перед тусклым экраном, на котором последние минуты ничего не происходило. – Нет сигнала.

Он, помедлив, покосился на Главного. Тот смотрел на крупные экраны, вделанные в стену.

– Уверен? – жестко спросил генерал.

– Так точно, – тихо ответил диспетчер. – Проверил по всем диапазонам. Основной сигнал потерян в двадцать два двадцать девять московского времени, как и предполагалось. Телеметрия шла еще четыре минуты, с восполняемыми перерывами. С двадцати двух тридцати пяти активность не фиксируется.

– То есть пять минут у них сердца не бьются, так? – уточнил генерал, окидывая Главного и Обухова лютым взглядом. – А итог какой? Задание выполнено?

– Ждем, – сказал Обухов, незаметно, как он надеялся, потирая ребра слева.

– Ждем, – повторил генерал. – Два космодрома на ушах стоят, корабли на низком старте, четыре экипажа, а эти ждать предлагают. Добились своего, забросили детишек, а те…

Он осекся под пристальным взглядом Главного, подвигал челюстью и тихо продолжил:

– Вы вправду думали, что за неполных два месяца можно вырастить и подготовить настоящих космонавтов? Космонавта годами учат. Десятилетиями! А вы просто отправили детишек на верную смерть. На убой. Детишек.

Обухов ответил:

– У нас нет нескольких лет. У нас даже года нет. И не будет. Не из-за кометы, а в принципе. Воздействие монопольного двигателя способен переносить только организм перед гормональной бурей или в самом ее начале. У человека это очень узкий промежуток, год-два. И у каждого отдельно взятого подростка такой период может закончиться вмиг – в любой момент. Так что чем раньше мы засылаем отобранного члена экипажа, тем больше шансов, что он вернется живым и здоровым.

Он замолчал, глядя на Главного. Тот, покачиваясь, долгим и очень нечеловеческим жестом нес к шарфу бутылочку. Донес, оттянул шарф – Обухов удержался и не отвернулся, но не прикрыть глаза не смог, – пшикнул в горло из бутылочки и просипел:

– А не как я. Поэтому надо было торопиться. А комета помогла.

Генерал, который не отвернулся и глаз не закрывал, приказал начальнику смены:

– Мне через десять минут краткий рапорт, доведу до руководства. Корабли спасения так и ждут, а чего теперь…

Генерал махнул рукой и повернулся к диспетчеру, который завозился, испугавшись, что не успеет стащить огромные наушники.

– В четыре заканчиваешь? Подробный рапорт мне сразу. И от вас с утра попрошу.

Он повернулся к Обухову, подчеркнуто игнорируя Главного, и добавил:

– От вас, впрочем, и без меня попросят. Спросят. По заслугам.

Он вышел, хлопнув дверью так, что даже часовой, наверное, вздрогнул. Оба штабиста вышли следом. В контрольном зале ЦУПа Ног-Юрта остались только дежурная смена и разработчики.

Диспетчер, поежившись, снова надел наушники и уставился в мутный экран, плавно вращая рукоятку настройки. Главный неловко извлек из кармана другой бутылек и вытряс из него в рот сразу несколько таблеток.

Обухов, выждав, пока Главный мучительно досглатывает – гортань и пищевод сокращались все стремительнее, он знал, – спросил:

– Алексей Афанасьевич, вы как картину видите? Первый выход как на учениях, со вторым тоже все более-менее понятно, а третий – что это такое было? Пульс у всех сперва под двести и сразу шестьдесят и сорок – это…

– Есть сигнал, – громко прошептал диспетчер, вцепившись в наушники.

Главный уронил бутылек, который звонко зацокал по полу, не раскалываясь. Было не до него: все в зале, даже, наверное, часовой, уставились в крайний верхний экран на стене, по которому ровно текла только что всплеснувшаяся линия аудиограммы.

– Это Исичко? – уточнил Обухов, хотя и так знал.

Молчать было невыносимо.

Пять голов одновременно кивнули, техник-лейтенант рванул было к стене, видимо, чтобы подкрутить что-нибудь для усиления четкости, и застыл.

Всплеснулась аудиограмма на нижнем экране.

– Инночка, – сказал Обухов, поискал, не глядя, рукой стул, не нашел и привалился то ли к стеллажу, то ли к стенке, он и сам не понял.

А как же Сафаров, подумал он, неужели его все-таки накрыло, и если да, то как ребята вырулят без него, типун мне…

Линия на среднем экране дернулась и легла на прежний курс под глухой удар в динамике, на который кто-то догадался наконец вывести звук.