Русская война. 1854 - Антон Дмитриевич Емельянов

Я поднялся на третий этаж, где была моя квартира, открыл дверь и позвал денщика.

— Ефим!

Нет ответа.

— Ефим!!!

Я прошелся по всем трем комнатам — солдат, кажется, не ожидал моего раннего возвращения и куда-то смылся. Ладно, короткую щетину можно сбрить и по-сухому. Сам справлюсь. По крайней мере, в будущем я периодически так делал… В поисках бритвы я открыл несколько шкафов и неожиданно наткнулся на книги. Свои, то есть меня местного. Воинский устав, библия, тоненький дневник и несколько стопок «Артиллерийского журнала» и других периодических изданий. Один из последних номеров был заложен посередине на статье некоего Константина Константинова.

Того самого главного по ракетам, внебрачного сына великого князя Константина, который и послал меня в Крым. Так вот написанная им статья называлась «Устройство, приготовление и употребление воздушных шаров»… Воздушные шары!

Я невольно представил сотни парусов, которые после затопления части эскадры окажутся свободны… Что из них можно будет сделать? Именно! Шары! Кажется, у меня появился еще один проект, который сможет дополнить новую стратегию. Окопы, телеграф, стрельба с закрытых позиций и… они! Только бы на все хватило времени.

Погрузившись в новую идею, я забыл про бритву и вместо этого потратил все свободное время на эскизы. Как сшить парусину, как обработать, чтобы она не пропускала воздух, что использовать в качестве горелки, получится ли разделить шар на секции, как добавить клапан. Потом мысль набросилась на проработку гондолы. Сделать обычную корзину или получится и ее улучшить? Единый каркас, когда гондола не висела на веревках, а плотно крепилась к шару, как у поздних дирижаблей — звучало хорошо. Если сюда добавить крылья для устойчивости, то даже винта с ручным приводом хватит для маневрирования при слабом ветре.

А если сильный? Поставить паровую машину? Если шар будет достаточно большой, то можно будет поднять и местные громадины. А потом машина будет работать и на нагрев шара, и на вращение винта. Идея начала обрастать деталями, но пока выглядела слишком сложной для реализации. Точно не с моими текущими ресурсами.

Тут взгляд упал на книгу про ракеты, и я потер лоб. Кто бы сказал, что реактивный двигатель может оказаться проще любого другого аналога. Но именно сейчас и именно мне с ним действительно было проще. Итого что получается? Подъем на веревке для стационарной наблюдательной точки, винт с ручным приводом для обычного маневра и пара ракет без боевой части, закрепленные на корпусе, если понадобится срочно отступить.

Местная часть моего «я» была поражена красотой идеи, но все же у нее еще оставались сомнения:

— И нас не подстрелят? Штуцера бьют далеко.

— Энфилды англичан стреляют на километр сто, тувинены французов на километр двести. И это не боевая дистанция, как порой считают некоторые — это максимальная дальность. Вверх пуля полетит точно меньше, но насколько…

— Опять не учил? — местная память была мной недовольна.

— Зато я помню кое-что другое, — нашелся я. — Воздуха начнет не хватать на трех километрах, а мы полетим сильно ниже, так что можно пока не придумывать маски и кислородные баллоны. А еще я знаю скорость свободного падения.

— Все знают. Ее еще Галилей открыл, — память, как и все местные, любила козырять образованием.

— Но я не просто знаю, я могу еще и представить, что это нам дает. Пуля, достигнув вершины траектории и начав падать с километра, долетит обратно за десять секунд. Умножаем на скорость свободного падения, итого почти сто метров в секунду выходит. Просто у падающей пули! В два раза медленнее, чем из гладкоствола, и в четыре раза медленнее штуцеров, но чтобы покалечить случайно попавшего под нее человека точно хватит.

— Значит, нам можно просто летать над чужим лагерем на высоте километра с хвостиком и считать самострелы?

— В первый день да, но потом ведь обязательно что-то придумают. Так что надо постараться, если и использовать новинки, то обязательно с максимальной эффективностью. Или чтобы враги не смогли понять, что и как именно мы сделали.

— Разумно.

— А еще надо продумать, как нам самим их останавливать, если задумают повторить нашу тактику…

Я почти окончательно погрузился в дебри воздухоплавания, но тут взгляд зацепился за часы, и я разом вскочил на ноги. Время! Пора было выдвигаться на прием. Я прошелся руками по штанам и мундиру, пытаясь разгладить складки, но куда там… Оставалось только махнуть рукой на внешность и надеяться хотя бы не опоздать.

К счастью, идти было недалеко. Прием проходил в доме Волохова, где сейчас проживал Корнилов. Я добрался до места минут за пятнадцать и пару минут осматривал похожее на коробку двухэтажное здание. Никаких архитектурных излишеств, просто и функционально, как и его расположение всего в паре сотен метров от Южной бухты.

Моя местная память добавила деталей о хозяине дома. Даниил Кириллович Волохов был одним из крупнейших застройщиков Севастополя, дружил с Корниловым и Нахимовым. Были подозрения, что он мог на этом заработать больше, чем положено, но… Глядя на его дом, на то, что человек не сбежал из осажденного города, а продолжил вкладывать деньги в его оборону, есть у меня в этом сомнения.

Постучавшись, я зашел и тут же окунулся в клубы табачного дыма. Кажется, парадный вход был с другой стороны, а я заглянул в комнату для мужчин. Не туалет, а место для перекура и серьезных разговоров. Взгляд сразу зацепился за уже знакомого по Альме Корнилова. Рядом с ним стояли еще три героя будущей осады. Первый немного сутулый, похожий на присевшего после долгой охоты орла — адмирал Нахимов. Второй живчик, с короткими усами и резкими движениями рук — адмирал Истомин. Третий был повыше, с непокрытой головой и зачесанными направо начавшими редеть волосами — главный по укреплениям, пока еще майор, Тотлебен.

Рядом с ними, разбившись на кучки, стояли еще и множество других морских офицеров, все что-то говорили, обсуждали. При этом я почти не видел пехотных генералов… По телу пробежали мурашки, и я только сейчас осознал всю сложность будущей осады, которую нам предстоит пережить. Не было в Севастополе единой русской армии! Город защищали только моряки, а военные во главе с Меншиковым стояли в Бахчисарае, прикрывая дорогу вглубь полуострова и единственную нить, по которой город мог получать снабжение.

А я-то думал еще недавно, почему союзники полностью не окружили Севастополь — вот почему! Потому что армия не дала, а моряки оказались настолько самоотвержены, что смогли своими силами сдержать все атаки противников. И на суше, и на море! В горле внезапно запершило.

— Григорий Дмитриевич, рад приветствовать вас у