Таинственный Ван Гог. Искусство, безумие и гениальность голландского художника - Костантино д'Орацио

Так Винсент странным образом нашел в Провансе свою Японию: то же богатство красок, то же спокойствие. Свет и образы, которые в Париже ему довелось созерцать лишь на бумаге, наконец материализуются, оживают у него на глазах и ведут его в выборе оттенков и линий для создания новых шедевров.

Очарование природы

Винсент прибыл в Арль 20 февраля 1888 г. Он проведет там девятнадцать месяцев, и этот период будет отмечен трансформацией его отношений не только с природой, но и со всем окружающим миром.

Первое знакомство с югом оказалось болезненным. Пейзаж далек от ожиданий художника, цвета напоминают скорее Голландию, нежели Японию.

Несмотря на то что в природе пока что доминируют белый и холодные тона зеленого и серого, чередующиеся с коричневым цветом еще голых виноградников, Винсент все же умудряется найти соответствие между пейзажем Прованса и японскими картинками из его коллекции. Он не собирается унывать из-за зимней погоды.

Первые дни после приезда он посвящает натюрмортам, дабы не выходить из дома и не страдать от аномально низких температур, которые удивляют даже местных крестьян, не привыкших к морозам. Когда снег начинает таять, Винсент совершает вылазки на окрестные холмы и делает несколько акварелей: в них желтый, красный и зеленый проглядывают под слоем белого снега, в котором отражается ясное небо[3].

Ван Гог доходит пешком до равнины Ла-Кро, которая представляет собой возделанные поля в устье Роны, поднимается по заснеженным тропинкам Мон-Мажура, холма у подножия Малых Альп. Его прогулки длятся целыми днями: с собой художник берет паек из хлеба и молока, краски и мольберт с колышками для его закрепления во время сильного ветра.

Довольно скоро Винсент убеждается в необходимости обзавестись надежными приспособлениями, чтобы холст не раздувало, а листы не уносило. Пейзаж настолько очарователен, что он готов выносить любые тяготы, даже мистраль, дующий с северо-запада с такой силой, что невозможно удерживать в руке кисть.

Поток ветра хлещет по лицу, а если повернуться к нему — становится невозможно дышать. Стоя посреди равнины, я испытываю умиление, представляя дядю, борющегося с той самой природой, которую желает изобразить. Яркий пример упорства Ван Гога, его несгибаемой силы воли, стойкой перед любой критикой. Те немногие жители, которых я встречаю на улицах Арля, помнят, как Винсент решительной походкой направляется за город холодным февральским днем: он шагает легко, как будто не чувствуя за спиной веса инструментов.

Проходит несколько недель, и зима уступает дорогу мягким весенним температурам и солнечному свету, в окрестных садах начинают распускаться цветы. Гуляя среди них, Винсент радуется, как ребенок.

Ван Гог торопится запечатлеть эти цветущие поля, ведь через какие-нибудь пару недель они отцветут. Над его головой зеленеет ветка на фоне синего неба. Он срывает ее и приносит домой, где ставит в воду, чтобы иметь возможность получше рассмотреть почки и нарисовать их, когда будет плохая погода.

Из писем, которые дядя отправляет отцу из Арля, я узнаю, что увлеченность весенними садами продиктована желанием создать как можно больше полотен, чтобы затем устроить выставку в Голландии. Несбыточный проект, который, однако же, позволяет художнику сделать колоссальный шаг вперед в исследовании форм и цветов — то, что совершенно невозможно сделать во время обучения в студии.

Юг — настоящий рай для Ван Гога, Аркадия, успокаивающая все тревоги. Узнав о смерти своего кузена Мауве, Винсент решает посвятить ему картину, которая изображает одно из самых прекрасных весенних деревьев — розовый персик, просыпающийся от зимнего оцепенения. Полотно он назвал «Воспоминание о Мауве». Персиковые деревья — поистине символ возрождающейся природы. Мой глаз инженера сразу уловил, что дядя пишет их, сидя или даже лежа под ними. Написанные с позиции снизу-вверх, деревья приобретают монументальность, превращаются в самый настоящий памятник. Олицетворение жизни.