Возмездие - Надежда Сомерсет

было несколько часов назад здесь, — Аполо сверкала глазами, пытаясь рассказать советнику с ее сегодняшним чувством справедливости, что она не вечная и не может быть сразу во всех землях, поместьях и городах.

— Не могу, закон запрещает наказывать женщин, даже таких как вы. Но я могу воспользоваться лазейкой и показать всей империи, что творить такое не может никто, даже женщина, — она повернула голову к Джонсу и тот раскрыл книгу, медленно читая строки, от которых у фрейлин потемнели глаза.

— Закон о непослушании: если женщина становится на путь, который противоположен ее природе, то требуется ограничь ее в магии, лишить ее возможности ею пользоваться и отправить ее на несколько лет служить в самые дальние уголки империи, чтобы она могла осознать всю полноту своего падения и измениться.

А Теффана сделала лишь один шаг вперед, а фрейлины отшатнулись, отползая: — Это все мы делали всегда с теми, кто не проходил проверку на алтаре, но я ведь могу это сделать и без алтаря. Закон мне это позволяет, а моя магия мне поможет в этом. И даже если женщин катастрофически мало и наш мир скоро не сможет выживать, я могу показать всем живущим, что закон надо соблюдать. Это и будет тем маленьким кусочком страха, который позволит и дальше таким вот дамочкам как вы, сдерживать свои порывы.

— Но Мэлисента тоже так поступала и вы ничего ей не делали? — взмолилась Яна Теон.

— Она уже поплатилась за свое поведение. Теперь же вы мстите ее сестре, а где сама королева никто не знает. Да и королева никогда не ставила тавро на своих рабов, — Теффана кивнула и продолжила. — Может быть, сама богиня ее наказала, а ее сестра стала для мира мужчин маленьким лучиком надежды? — Теффана вздохнула. — Что говорить, вы молоды, амбициозны. Хотите повелевать миром, не понимая, что каждое ваше действие ведет к тому, что мужчины нас просто ненавидят. Это не изменит наш мир, а лишь приведет его к падению. Эта новая Мэлисента показала, что можно по-другому относиться к живущим. Увы, я это поняла слишком поздно.

В комнату вошли четверо слуг, неся в руках черные робы: длинные черные прямые платья, безрукавки.

— А вот и ваша одежда, — с усмешкой показывая на стоящих в дверях слуг, сказала Теффана. — и я бы на вашем месте не сопротивлялась, а переоделась. Не хочу вас заставлять.

— И что? Вы не сможете мен наказать, моя мать вас никогда не простит. Империя вам уже давно не принадлежит, — Аполо встала, вырвала из рук слуги платье и набросила на себя. — Идху давно живет по своим законам.

— Да? Наши земли делятся на Идху, Зортос, Епхат и Такаги. Значит, сейчас ты сама даешь мне право отправиться в Астелин, чтобы призвать к ответу твою матушку? Надеюсь, столица Идху встретит меня достойно? — Теффана смотрела в глаза молодой девушки, наконец понявшей, что она сейчас сказала. И видела, как менялся ее взгляд из задиристого, гордого в испуганный.

— Я пошутила, госпожа, — упала на колени Аполо. Но Теффана уже отвернулась от нее, взглянув на Джонса, который тут же раскрыл следующую страницу свода законов империи и процитировал: — Закон гласит: любое восстание против правящей касты приравнивается к опасности всей империи и карается смертью всех в нем указанных.

— Ну что ж, если больше никто «шутить» не хочет, тогда начнем, — Теффана повернулась к склонившим головы девушкам и подняла руки с золотым огнем вверх.

ГЛАВА 25 И что дальше…

Питер шел за матерью по коридорам замка, и хоть он никогда здесь не был, но теперь он понимал, почему Мэлисента так не хотела сюда возвращаться. Переходы, лестницы, огромные комнаты, здесь все дышало роскошью, а ведь ей так нравилось в маленьком замке с прекрасной резной лестницей, и бальным залом. Где уют создавался огромными горшками по углам, в которых должны стоять цветы, маленькими банкетками, красивыми статуями в которых передана вся любовь к женскому телу. А ее любовь к винному погребу или кухне, в которой кажется и нет ничего, но когда он вспоминал Мэлисенту, то почему-то вспоминал ее счастливые глаза у огромного очага, когда она любовно проводила пальчиками по камню.

И вот он идет и улыбается, а впереди идет его мать и он не помнил, чтобы она ему улыбнулась хоть раз в его детстве, где в улыбке была бы любовь.

— И что такого смешного ты увидел сын мой в этой ситуации?

— Ничего госпожа, — стушевался Питер. Сейчас он должен быть осторожен. А он забылся. Но Накашима остановилась и повернулась к нему, разглядывая его.

— Почему ты не дал ей клятву? Или она не приняла ее?

— Я сам не дал, — а потом уточнил. — Она обещала мужьям, что больше не возьмет в семью никого, потому я сам отказался от этой идеи, но предложил себя в роли советника.

— Умно. Советник, может входить в спальню госпожи, даже когда она спит. Ты не много потерял, ведь связь она активировала, если на твоей руке расцвела роза, и пусть только бутон, но думаю, в будущем будет полное раскрытие, — Накашима улыбнулась, а Питер замер. — Прости сын сестру.

— Госпожа…

Но был остановлен Накашима: — Ты никогда не называл меня матушкой. Хоть раз назови.

Питер испугался, но перед ним стояла уже не молодая женщина, мелкие морщинки в уголках печальных глаз, а в глазах мольба и просьба. Но она приняла его молчание и отвернулась от него, качнув головой.

— Матушка. Я так давно этого ждал, — пробормотал Питер и его тяжелый вздох прошелся шелестом по пустому коридору.

— Хорошо, иди, оденься, нехорошо предстать перед Теффаной в таком виде, — Накашима покачала головой, отпуская сына и смахивая со щеки скупую слезу. Нельзя показать слабость, она должна быть сильной. Но за эти дни она потеряла сына, а сейчас может потерять дочь. Она прошла к лестнице и остановилась у перил, разглядывая открывшуюся перед ней картину, огромного зала, где сейчас слугами убирались стулья, убирался мусор, и раскатывался обратно на паркет огромный ковер, диваны катились в середину комнаты. А ведь она помнит, как она еще молоденькой девчонкой входила в эти стены, где стены были выбелены, а золотая россыпь живых лилий в кадках, наполнял ароматом легкие и где она была избрана фрейлиной королевы.

«Как же ее звали? Лия Амори, красивая светловолосая девушка, имеющая две магии. И почему она сейчас мне вспомнилась? Может потому что тогда мы и создавали историю этого мира. Создавали законы и правила, для нас женщин.