Король Лир. Антоний и Клеопатра - Уильям Шекспир

последний раз —

Бесценную жемчужину вот эту.

Его слова вонзились в сердце мне.

Клеопатра

Пусть мне вонзятся в уши.

Алексас

Он сказал:

«Друг, передай великой египтянке,

Что верный римлянин ей посылает

Морской ракушки клад – ничтожный дар.

Но что сверх этого повергнет он

К ее ногам бесчисленные царства».

«Скажи, – прибавил он, – что весь восток

Подвластен будет ей». Тут он кивнул

И на коня вскочил. А конь могучий

Ответ мой громким ржаньем заглушил.

Клеопатра

Скажи мне, был он грустен или весел?

Алексас

Как день, когда ни холодно, ни жарко,

Антоний был не грустен и не весел.

Клеопатра

Вот человек! Заметь же, Хармиана,

Заметь, как он разумно вел себя.

Он не был грустен, чтоб не приводить

Сподвижников в унынье; не был весел,

Свидетельствуя этим, что в Египте

Оставил помыслы свои и радость.

Смешенье дивное веселья с грустью!

А кто сравнится с ним в том и в другом?

Никто! – Встречал ли ты моих гонцов?

Алексас

Да, госпожа, – не меньше двадцати.

Зачем ты посылаешь их так часто?

Клеопатра

Тот день, когда ему не напишу,

Да будет злополучнейшим для мира! —

Бумаги и чернил мне, Хармиана. —

Благодарю, Алексас. – Хармиана,

Ну разве Цезаря я так любила?

Хармиана

О, Цезарь доблестный!

Клеопатра

Что? Подавись

Восторгом этим, глупая. Скажи —

Антоний доблестный!

Хармиана

Отважный Цезарь!

Клеопатра

Клянусь Изидой, разобью тебе

Я губы в кровь, коль с Цезарем еще раз

Равнять посмеешь мужа из мужей.

Хармиана

Прости за то, что песню я запела

На твой же старый лад.

Клеопатра

Тогда была

Девчонкой я неопытной, незрелой;

Была холодной кровь моя тогда.

Пойдем же, дай бумагу и чернила.

Гонца вслед за гонцом я буду слать,

Пока не обезлюдеет Египет.

Уходят.

Акт II

Сцена 1

Мессина. Покой в доме Секста Помпея. Входят Помпей, Менекрат и Менас.

Помпей

Коль боги справедливы, пусть они

Помогут нам, чье дело справедливо.

Менекрат

В их промедленье, доблестный Помпей,

Не следует усматривать отказа.

Помпей

Пока мольбы напрасные мы шлем,

Теряет ценность то, о чем мы молим.

Менекрат

Но часто просим мы себе во вред,

И боги мудро отвергают просьбы,

Спасая нас. Так иногда во благо

И тщетная мольба.

Помпей

Успех за мной!

Народ ко мне расположен, и море

В моих руках. Могущество мое,

Как месяц прибывающий, растет,

Идя, как я надеюсь, к полнолунью.

Антоний обжирается в Египте

И не покинет пира для войны.

Октавий Цезарь выжимает деньги,

Теряя тысячи сердец. Лепид

Льстит им обоим, слыша лесть в ответ,

Но их не любит, а они Лепида

Ни в грош не ставят.

Мeнас

Цезарь и Лепид

С немалым войском двинулись в поход.

Помпей

Неправда! От кого ты это слышал?

Мeнас

От Сильвия.

Помпей

Ему приснилось, верно.

Известно мне, что в Риме ждут они

Антония. – О шлюха Клеопатра!

Пусть волшебство любовное заставит

Расцвесть твои поблекнувшие губы!

Пусть чародейство красоте поможет,

А похоть – чародейству с красотой.

Мозг сластолюбца отумань пирами;

Соблазнами эпикурейской кухни

Дразни чревоугодника, и пусть

Утонет честь его в обжорстве сонном,

Как в мертвых водах Леты.

Входит Варрий.

С чем ты, Варрий?

Варрий

С известьем верным: ожидает Рим

Антония с минуты на минуту.

Уже давно покинул он Египет.

Помпей

Для слуха моего нет худшей вести,

Чем эта весть. – Не думал я, Менас,

Чтоб для такой войны влюбленный бражник

Надел свой шлем. А в воинском искусстве

Он вдвое превзошел двух остальных.

Гордиться надо, что восстаньем нашим

Оторван ненасытный сластолюбец

От юбки Птолемеевой вдовы.

Мeнас

Едва ль поладят Цезарь и Антоний.

Ведь против Цезаря вели борьбу

Жена и брат Антония, хоть верю,

Что сам он их к тому не подстрекал.

Помпей

Как знать, Менас? Уступят ли дорогу

Их распри мелкие большой вражде?

Когда б им не пришлось сражаться с нами,

Они бы перегрызлись меж собой;

Причин довольно, чтоб им друг на друга

Поднять мечи. Однако неизвестно,

Не сможет ли их общий страх пред нами

Пресечь их споры, их союз скрепить.

Пусть боги нам определят судьбу,

Мы ж силы все положим на борьбу. —

Идем, Менас.

Уходят.

Сцена 2

Рим. Покой в доме Лепида. Входят Энобарб и Лепид.

Лепид

Благое дело совершил бы ты,

Мой добрый Энобарб, когда б склонил

Антония к речам миролюбивым.

Энобарб

Его склоню я быть самим собой.

Коль Цезарь чем-нибудь его рассердит,

Пускай Антоний глянет сверху вниз

И рявкнет, словно Марс. Клянусь богами,

Что, если бы моим был подбородок

Антония, я ради этой встречи

Не стал бы утруждать себя бритьем.

Лепид

Сейчас не время для сведенья счетов.

Энобарб

Любое время годно для решенья

Назревших дел.

Лепид

Но малые дела

Должны перед большим посторониться.

Энобарб

Бывает малое важней большого.

Лепид

Не горячись. Не нужно дуть на угли. —

Вот и Антоний доблестный.

Входят Антоний и Вентидий.

Энобарб

И Цезарь.

Входят Цезарь, Меценат и Агриппа.

Антоний

(Вентидию)

Покончим здесь дела и – на парфян!

Цезарь

(Меценату)

Не знаю, Меценат, спроси Агриппу.

Лепид

Союз наш, благородные друзья,

Основан для такой великой цели,

Что мелких распрей знать мы не должны.

Проявим снисходительность друг к другу.

Ожесточенный спор по пустякам

Разбередит, а не излечит раны.

Итак, прошу, высокие собратья,

Чтоб ваша речь, больных касаясь мест,

Была мягка; чтоб гнев не омрачал

Теченья дел.

Антоний

Хорошие слова.

(Жестом приветствует Цезаря.)

Будь даже мы врагами, перед битвой

Я б точно так приветствовал тебя.

Цезарь

Добро пожаловать.

Антоний

Благодарю.

Цезарь

Садись.

Антоний

Садись ты первый.

Цезарь

Ну, как хочешь.

Садятся.

Антоний

Ты, слышно, осудил мои поступки,

В которых нет дурного; если ж есть,

Тебя они никак не задевают.

Цезарь

Смешон я был бы, если бы сердился —

К тому же на тебя – по пустякам.

Еще смешней я был бы, осуждая

Поступки, не имеющие вовсе

Касательства ко мне.

Антоний

А как смотрел ты

На то, что я в Египте?

Цезарь

Точно так же,

Как ты смотрел на то, что в Риме я.

Вот если бы против меня в Египте

Ты строил козни, было бы мне это

Не все равно.

Антоний

Что значит – строил козни?

Цезарь

А разве это нужно объяснять?

Твоя жена и брат со мной сражались,

Ты был основой домогательств их

И клич их боевой был – Марк Антоний!

Антоний

Неверно это. Именем моим

Брат Люций