Выжить вопреки - Игорь Викторович Поляков

Женщина со спокойно-безумными глазами, стоя на продавленном комоде, привязывала веревку с петлей на конце к арматуре, торчащей из полуразрушенного здания. Делала она это неторопливо, словно время для неё уже не существовало. С тем же выражением лица накинула петлю на шею и шагнула с комода.

Скрипнуло тело под тяжестью тела. И все. Ни звука, ни одного лишнего движения умирающего тела.

Поэзия ухода из жизни.

Проза агонии человеческого тела.

Увиденное для Инны стало последней каплей, словно её сон вернулся к ней с пугающей неожиданностью. Сознание покинуло её, и она бесформенным мешком упала на усеянный мелкими осколками и битым стеклом асфальт. Убедившись, что она просто спит, Иван притащил матрац из рядом стоящего полуразрушенного здания. Перекладывая её, он заметил медленно расплывающееся красное пятно на домашнем халате. Откинув полу халата, убедился, что это всего лишь менструация – «надеюсь, что я прав». Прикрыв Инну покрывалом, Иван сел рядом, вытащил из своего мешка плитку шоколада и, медленно жуя, съел её.

Вечерело. Косые солнечные лучи все еще хорошо грели. Пыль от рухнувших зданий осела. Тишину нарушали только скрипящая под тяжестью тела арматура и причитающий где-то женский голос.

Иван встал и пошел к находящемуся невдалеке сохранившемуся магазину. По пути он свернул на причитающий голос. Пройдя между обломками панелей, он увидел сидящую женщину, держащую на коленях голову мужчины, туловище которого наполовину было прижато бетонной плитой. Он тихо стонал. Надежда, появившаяся в глазах женщины при виде Ивана, быстро погасла. Сев рядом, Иван сказал:

- Скоро он умрет. Никто ему не сможет помочь. Кто он вам?

- Муж. Видимо, мы были очень счастливы все эти годы совместной жизни и забыли, что все проходит, - на смену счастью приходит несчастье. Но, Господи, почему все так неожиданно!

- Я могу облегчить его страдания. Он просто уснет и всё.

Мужчина, услышав слова Ивана и медленно открыв глаза, посмотрел на него и сказал:

- Помоги мне, пожалуйста.

- Да. Освободите его от боли. Я не смогу, - пробормотала женщина сдавленным голосом.

Иван надавил на шею с двух сторон в области сонных артерий и держал несколько минут.

Затем встал и пошел. Женщина бесцветным голосом вслед спросила:

- Не могли бы вы и мне помочь?

- Нет. Распорядитесь своей жизнью сами, - не оглядываясь, ответил Иван.

Дойдя до магазина, он взял в нем все необходимое – шоколад, воду, печенье, сухие хлебцы и пару банок мясных консервов. В продуктовом отделе парочка бомжеватого вида, обнявшись, спала.

«Хорошо повеселились», - подумал Иван, оценив количество опорожненных бутылок, оберток от шоколада и объеденных фруктов.

В хозяйственном отделе Иван нашел отдел женской гигиены и взял то, что посчитал необходимым.

На обратном пути, увидев мужика склонившегося над Инной, Иван ускорил шаг. Мужик, увидев, что он не один, отдернул руку от обнаженной груди спящей девушки.

- Я просто хотел проверить, жива ли она, - сказал он спокойным голосом, но бегающие глаза выдавали его трусливую натуру и мерзкие желания. - Она лежала такая слабая, такая беспомощная, я хотел ей помочь.

Иван положил на землю всё, что принес, молча подошел к мужику и коротким ударом свалил его на асфальт.

- Ах, ты так, - крикнул мужик. Шрам на переносице, бывший до этого ярко-красным, резко побледнел. Он вытащил нож и, размахивая им, двинулся на Ивана. Встретив его привычным приемом, он снова свалил его на асфальт и по самую рукоятку вогнал в левый глаз его же нож. Когда он оттаскивал тело от места их ночевки, из кармана мужика выпали детские трусики.

Инна даже не проснулась. Прикрыв грудь халатом, Иван снова укрыл её покрывалом. Лег рядом и попытался уснуть, но вскоре понял - мешает скрип качающегося тела. Он встал и, придерживая тело, обрезал веревку. Затем, вернувшись к Инне, сразу уснул.

В течение ночи несколько раз тряхнуло. На рассвете на глазах рано проснувшегося Ивана магазин, из которого он все брал, ушел под землю.

Полумрак подвала. Стены из бетонных блоков, покрытые грязью, копотью и похабными надписями. Из редких узких окон, покрытых серым налетом, пробивается скудный солнечный свет. Запах, смешанный из затхлости замкнутого помещения, гниющих нечистот и … свежих внутренностей. Монотонный чавкающий звук привлек её внимание, - в углу пес с грязной свалявшейся шерстью погружал свою морду в живот трупа, отрывал куски внутренностей и неторопливо жевал. По раздутым бокам было видно, что он уже сыт. Равнодушно глянул на неё, не прерывая своего пиршества.

Она посмотрела вниз, на свою ногу, которую кто-то пытался укусить. Толстая крыса лениво пыталась ухватить её за щиколотку (не хочу уже, но попробую).

Взвизгнув, она запрыгнула на рядом стоявший топчан, который был сколочен из обломков досок и небрежно покрытый грязной телогрейкой.

Пес вздрогнул всем телом, и укоризненно посмотрел на человека, - что же ты мешаешь кушать.

Крыса, ничуть не испугавшись, неуклюже переваливаясь, затрусила в глубь подвала.

Теперь, когда потолок подвала, был близок, - протяни руку, достанешь, - на нем появились буквы. Бегущая строка на когда-то побеленном потолке.

«Что, хреново? И даже не мечтай, что все образуется и вернется на круги своя. И даже не думай, что, проснувшись, ты найдешь тот мир, в котором всё осталось по старому».

Она читала и слышала в голове скрипучий противный голос.

«Теперь придется долго жрать это дерьмо, жить с осознанием своей ублюдочности. Ты будешь молить о смерти, будешь умолять своего бога об избавлении, но ты