Квантовое зеркало - Дуглас Ричардс

– Хорошо, так насколько далеко продвинулись вы лично и семь других лабораторий? – уточнил Джентльмен.

– Нам удалось сделать несколько важных шагов, но отнюдь не в том, чтобы контролировать людей. Я с восторгом узнала о том, что это, судя по всему, невозможно. Никогда и никем, вне зависимости от силы гипнотизера и примененных препаратов.

– Так, значит, даже с улучшенными и дополненными разновидностями известных наркотиков вы по-прежнему не можете управлять другими людьми?

– Верно.

Джентльмен снова кивнул своему безмолвному напарнику.

– Нет! – закричала Алисса, но здоровенный садист двигался настолько быстро, что она не успела заметить, как на ее руке появилась еще одна ярко-красная черта – на коротком расстоянии от первого пореза, вокруг которого кровь на блузке уже засыхала.

– Будь ты проклят! – выкрикнула Алисса через новую вспышку боли. – Я говорю правду! Ты убедил меня, что лгать в такой ситуации было бы глупо! Можешь проверить меня на долбаном детекторе лжи! Если ты не будешь верить правде, то заставишь меня придумать такую ложь, в которую ты сумеешь поверить.

Джентльмен несколько секунд обдумывал ее слова, потом пожал плечами:

– Вам еще понадобится убедить меня, однако я хочу верить в то, что сейчас вы искренне сотрудничаете с нами. И если это мое действие было ошибочным, то вреда от него почти нет. Чуть больше, чем от сильного пореза бумагой. Просто чтобы вы не отвлекались.

Лицо Джентльмена стало жестким.

– Когда я действительно буду убежден, что вы мне солгали, вы это узнаете. Тогда у вас не станет больших пальцев. Но будьте уверены, что, если такое произойдет, мы обработаем рану, чтобы вы остались в живых для дальнейшего допроса. – Он сделал изящный взмах рукой в ее сторону, точно передавая ей слово на кафедре. – Прошу вас, продолжайте. Убедите меня.

Алисса описала ему множество заблуждений, связанных с гипнозом, рассказала о том, что человеческий разум чрезвычайно сильно сопротивляется подобному контролю. Она объяснила, что от девяноста до девяноста пяти процентов населения земного шара восприимчивы к гипнозу и что в этой группе существует широкий разброс по восприимчивости. И что именно восприимчивость человека, который подвергается гипнозу, является ключевым фактором в успешности процедуры, а не опыт и не сила гипнотизера.

Гипноз во многом напоминает состояние сна – в том смысле, что логика больше не играет ведущей роли. Во сне, объясняла она, разум человека создает сновидение, но одновременно человек не может сознательно контролировать то, что он увидит дальше. Как будто в процесс вовлечены двое: один создает сон, а другой его смотрит.

То же самое применимо к гипнозу. Когда гипнотизер говорит подопытному, что его вытянутая рука становится все тяжелее и тяжелее, рука в конце концов опускается. Конечно же, подопытный контролирует свою руку. Но при этом он действительно верит, что его руку тянет вниз некая сила и что эту силу он преодолеть не может. Точно так же, как во сне: рукой подопытный управляет сам, но одновременно наблюдает за этим со стороны, как зритель. Как и в состоянии сна, гипноз возводит стену между сознанием и подсознанием.

Джентльмен был умен, он задавал уточняющие вопросы, но Алисса говорила ему правду, и только правду. Она старалась цитировать только те исследования, о которых знала все в подробностях, чтобы ей не пришлось ничего придумывать. Она считала, что наконец-то смогла убедить его в том, что играет честно. Тот факт, что Дубина больше не бил и не резал ее, был верным показателем.

– Значит, вы говорите, что гипнотический транс реален, – сказал Джентльмен. – Даже без ваших препаратов, способных ввести в подобный транс, подопытный не симулирует свои действия, правильно?

Алисса кивнула:

– Восприимчивые и готовые к опыту люди действительно впадают в подлинный транс. Это можно доказать экспериментально.

– Каким образом?

– Приводить подопытных к гипнотизеру по одному. Некоторым говорить по секрету, что они не должны позволить загипнотизировать себя – но должны имитировать гипнотический транс. Во всех случаях, после того как гипноз наложен, гипнотизер говорит, что должен на десять минут уйти из комнаты. Используйте скрытые камеры для того, чтобы пронаблюдать, что будет с каждым из подопытных, если он будет считать, что остался в одиночестве. Те, кому заранее сказали сымитировать гипнотический транс, сразу же после ухода гипнотизера перестают притворяться. Они начинают двигаться, садятся, проверяют сообщения на своих мобильниках и так далее. Те же, кто действительно впал в транс, в нем и остаются и выходят из него постепенно. – Она помолчала, чтобы дать ему самому сделать правильные выводы. – Если бы они тоже притворялись, они реагировали бы точно так же, как истинные притворщики.

Джентльмен задумчиво кивнул.

– Замысловатый эксперимент, – произнес он и потер подбородок. – А что насчет инициирующих слов? Гипнотических триггеров? Они реальны? Вы можете заставить кого-то начать петь, если он услышит определенное слово, например?

– Да, постгипнотическое внушение может работать. Но вы не можете посредством гипноза заставить людей делать что-то помимо их воли или вопреки их чувству стыда. Они должны быть абсолютно согласны на это. Гипноз не может преодолеть сознательное сопротивление.

– И вы говорите, что гипноз, подкрепленный препаратами, так же бесполезен, как и без них?

– Прежде всего, он не бесполезен. Даже без наших улучшенных препаратов и приемов. Он может дать определенные блага тем, кто может и хочет подвергнуться гипнозу. Например, тем, кто хочет бросить курить. Гипноз мог бы использоваться для таких целей чаще, однако с ним уже установились сильные негативные ассоциации. Многие члены медицинского сообщества не воспринимают его всерьез, считают шарлатанством. – Алисса помолчала. – И мы внесли улучшения. Огромные. С помощью лекарств мы можем сделать подверженным гипнозу любого. И в очень сильной степени, вне зависимости от изначальной восприимчивости, которая, как я уже говорила, широко варьируется.

Алисса начала объяснять, что в основном прогресс ее работы заключался в применении наркогипноза для усиления эффекта плацебо. Если разум верит в то, что таблетка уменьшит боль или ослабит воспаление, то даже если эта таблетка просто фальшивка – сахарный шарик, – исход будет таким же, как если бы она была действенной.

Сила эффекта плацебо была потрясающей и все еще не до конца понятной; она показала, что разум наделен скрытыми возможностями. И этот эффект не ограничивался таблетками. Пациенты с остеоартритом, перенесшие операцию по артроскопии, во время которой их суставы выворачивали и удаляли хрящ, чувствовали заметное улучшение состояния. Но столь же заметное улучшение наступало и у пациентов, перенесших не саму операцию, а только ее симуляцию.

При изучении пациентов, перенесших операции в полости рта, половине проводились ультразвуковые процедуры, снимающие боль и воспаление, в то время как вторая половина лишь думала, что эти процедуры им провели. И настоящие, и сымитированные процедуры уменьшали боль, даже опухоль после них заметно спадала.