Строгий босс - Марика Крамор

– Да. Назвал.

– А та девушка?

– Она сразу дала понять, что ей ребёнок не нужен. Она не собиралась в ближайшее время становиться настоящей матерью. Мы договорились, что я заберу себе ребенка и сам выращу. Она своё слово сдержала. На нашем горизонте больше не появилась ни разу. Но мне было наплевать на это.

– А как твоя мама относилась к малышу?

– Была счастлива. Денис стал нашим маленьким солнышком. Не знаю, иногда мне казалось, что я испытывал к ребёнку нечто большее, чем скупые отеческие чувства. Я хотел дорасти до вершины мира, чтобы он мною гордился, хотел дать ему в этой жизни по максимуму, раз ему так не повезло с мамой по моей вине. Но в тот момент всё было достаточно печально.

Глеб нервно провёл рукой по волосам и посмотрел в окно.

– Денег тогда не хватало. Сын постоянно болел, повторяющиеся различные осложнения были привычным делом. Врачи ничего конкретного не говорили. Мол, Ваш парень растёт, взрослеет, у него развивается иммунитет, всё это просто нужно пережить. И в какой-то момент, когда я с утра до ночи впахивая на двух работах, насобирал хоть какую-то более-менее приемлемую сумму, мама настояла на том, что ребёнка нужно отвезти на море. Воздух, вода, соль, климат… Всё это стоило жизни моим двум самым дорогим людям. Их самолёт разбился из-за технической неисправности, так и не достигнув точки своего назначения. Вот так и получилось, что моему маленькому двухлетнему сынишке холодная солёная вода стоила всей жизни. В результате он не увидел ни тиго, ни другого. И моя мама проводила его на тот свет. А всё из-за того, что много лет назад я не смог самостоятельно определить, что действительно нужно собственному ребёнку. С тех пор в моём плотном ежедневном графике, помимо вечной изматывающей работы, ничему больше нет места. За редким исключением.

Мужчина снова замолчал, словно размышляет над чем-то ещё.

– Знаешь, перед их отъездом мы с мамой крупно поссорились. Да я даже уже и не вспомню из-за чего. Она была такой вспыльчивой… А мне всё казалось мелочью. Если бы я мог, я бы попросил у неё прощенья за всю нашу ругань и за то, что я всегда отмахивался от того, чего не хотел слушать. Но уже слишком поздно.

– Глеб… – я не знаю, что сказать, слёзы ручьём льются из глаз, я словно переживаю ужасные события вместе с мужчиной.

– По большому счету, те документы, которые ты держала в руках – всё, что у меня осталось от сына, потому что его крохотные вещи я отдал в детский дом. Не мог спокойно находиться с ними на старой квартире. Я давно уже продал и её. Жить там было невыносимо. Даже спустя много лет.

Его неприкрытая боль наносит по мне удар за ударом. Глеб одновременно потерял и маму, и сына. Как небеса распределяют между нами жизненные пинки и оплеухи, для меня до сих пор остаётся загадкой. За что на его долю выпали такие суровые испытания?

– Наверное, добавить мне больше нечего. Знаешь, Юля, когда я неожиданно познакомился с Гришкой, то вдруг подумал. А моему Денису сейчас могло бы быть пятнадцать. Они даже могли бы дружить. У меня и у самого был бы вот такой непоседливый сорвиголова.

Глеб намеренно отвернулся от меня, а мне так захотелось прижаться к нему, сказать, что он всё это рассказал не в пустоту, и я очень сочувствую ему, но разве словами можно выразить то, что творится сейчас на душе? Захотелось как-то утешить того двадцатилетнего смелого и ответственного молодого мужчину, который всё ещё жив в Солнцеве.

Медленно обвила его шею руками, желая в лёгком движении прикоснуться к пульсирующей жилке на его шее… Мысленно послала к чёрту все условности и правила, потому что сейчас действую, основываясь сугубо на своих личных ощущениях и желаниях. Потянулась руками и уверенно расстегнула первые две пуговицы. Пусть в его ежедневном графике ничему серьёзному нет места, разве не я заведую этим самым графиком? Медленно и нежно коснулась губами впадинки между его ключицами, тут же почувствовав, как уверенные сильные руки сжали мою талию, неумолимо прижимая к крепкому мужскому торсу.

Он накрыл мои губы своими, отчаянно даря всю нерастраченную нежность, скопившуюся внутри. И я безропотно заберу её всю, чтобы оставить для себя и сохранить небольшой неизрасходованный кусочек на потом, когда Глеб из страстного горячего мужчины вновь превратится в строгого и хмурого руководителя.

Позволила себе вытащить из-за пояса его брюк заправленную рубашку, расстегнуть до конца весь ряд пуговиц, невесомо скользнув под светлую ткань руками, и стянуть с плеч тонкий белоснежный хлопок. Разве есть разница, кто сейчас будет инициатором – он или я?

У меня мурашки бегут по спине от его дыхания. Я теряю голову от того, как он трётся об меня своей колкой щетиной. Никогда не любила небритых мужчин. Но даже если бы Глеб на протяжении нескольких месяцев растил бороду, меня бы это не оттолкнуло.

– Юля… – его нежный шёпот бьёт по мозгам, заставляет броситься в запретный омут с головой, отстраняя единственную мысль. Может, и не такой запретный?

И я не хочу больше ни о чём задумываться, ни о чём сожалеть, ни в чём раскаиваться.

Глеб подхватил меня на руки и понёс прочь из кабинета, где осталась его боль и непоколебимость. Почувствовала, как опускаюсь на мягкую поверхность. Я знаю, что он принёс меня в свою спальню, но ни малейшего возражения по данному поводу у меня нет. Если бы при первой встрече кто-нибудь мне сказал, что агрессивный и строгий Глеб Викторович на деле вне работы окажется таким нежным, трепетным, чувственным и внимательным мужчиной, я бы со свистом покрутила пальцем у виска.

А сейчас всё происходит будто в нереальном сне. Солнцев медленно, словно нарочно подвергая меня сладкой изощренной пытке, стягивает мою одежду, опуская её на пол около кровати, не переставая покрывать ласковыми поцелуями мои плечи, шею и руки. Кожа в местах его мимолетных касаний горит огнём. Его прерывистое горячее дыхание только добавляет накал страстям. Его пальцы зарылись в мои волосы, ощутимо сжимая у основания и пропуская белокурую длину между своих пальцев. Его глаза прикрыты, как будто он с невероятным удовольствием наслаждается каждым прикосновением ко мне. Сердце замирает, душу щемит какое-то ранее неизведанное чувство светлой радости. Его руки уже неистово шарят по моему телу, а я упиваюсь теми незнакомыми чувствами, которые испытываю рядом с ним.

Когда он на пару секунд отстранился, чтобы в нетерпеливом порыве стянуть свою одежду, мне вдруг показалось, что вокруг стало холодно и темно. Пусть говорят, что угодно: что Солнце очень опасное светило и крайне агрессивный объект, который сжигает всё на своём пути, что его жар опаляет, а лучи – ослепляют, мой Солнцев остаётся для меня самым ласковым и нежным. Он согревает меня своим теплом, не позволяя замерзнуть и окончательно окочуриться от любых болезненных ударов судьбы, да и сам противостоит им с не меньшей уверенностью, силой и твёрдостью…

… Сдержать очередной громкий стон, который мужчина у меня вырвал своей чувственностью и сексуальной несдержанностью, выше моих возможностей. Но тут же звук потонул в сладком прикосновении, когда Солнцев настойчиво перехватил мои губы и заглушил короткий последний всхлип от заключительных уверенных, ритмичных толчков.