Семь грехов - Айлин Берт

рябит, – проворчала Ферга, потирая поочередно все свои веки.

– Замечали ли вы, что цвета олицетворяют каждый из грехов? – послышался за спиной паучихи блаженный голос.

– Ох, началось… Люблю разглагольствования. – Ферга ускорила шаг, надеясь, что это убережет ее от намечающегося монолога Хелин.

– Цвет везде играет важную роль. Он выражает суть предмета, а если предмет одушевленный, то выплескивает энергию души. Взять эти земли… – взгляд с мечтательной поволокой пал на лежащие вдали волшебные края. – Они пропитаны всеми оттенками фиолетового: глубокий индиго, торжественный пурпурный, спокойный сиреневый. Этот цвет несет в себе таинственность, роскошь и интригу. В нем заключены фантазии, магия, амбиции… Много ли он может сказать о своих носителях? Достаточно, чтобы понять, кто находится перед вами.

– Взгляд художника на мироустройство Темных владений и их обитателей; интригующе, – последовал комментарий от черта.

– Вот ты, Деос, истинный носитель красного. Алая палитра – основа Блуда. О чем говорит этот цвет? Он говорит о страсти и энергичности. В этом цвете первостепенно физическое, материя, животные инстинкты. Поэтому он распространился и на Гнев. В его бликах – акцент на жестокости, мощи, агрессии. И взять серый – совсем иной цвет. Полная противоположность энергетики красного. Мое обличье. Цвет духовной составляющей. Цвет скуки, статичности и долгих раздумий, в которых, кажется, время замедляется…

– Давайте лучше вернемся к лекциям местного зоолога. Это казалось куда увлекательнее, – оборвала ее Ферга.

– Мелодия… Слышите? – Кимар заставил всех прислушаться к новому звуку.

Постепенно в долине фигурных кристаллов начали попадаться на глаза еще не встречавшиеся растения. Источником доносящейся мелодии оказались деревья. Свисающие до земли прозрачные ветви с бледно-сиреневым отблеском соприкасались между собой от легкого дуновения ветра. Их чарующий перезвон разносился по долине, лаская слух. Склонившиеся деревья играли на своих хрупких струнах из тончайшего хрусталя.

– Меня всегда восхищали эти деревья. Чуждые этому миру. От них исходит такое спокойствие, – прислушалась Неамара.

– Да, пока они не затянут тебя в свои объятия, – добавила Черная вдова, вспомнив растительность Гнилой рощи.

– Это хрустальные ивы, – темный маг продолжил знакомить товарищей с экосистемой родных мест. – У нас их еще называют «слезы Фалеорис».

– Дай-ка угадаю, из отряда мелодичных? – с нескрываемым сарказмом спросил Деос.

– Из отдела смертноцветных. Если срезать с них ветви, то они не отрастут и деревья больше никогда не будут цвести. Если следовать в этом направлении, можно наткнуться на целые мертвые поля, где стоят голые ивы. Сейчас правительницы всеми силами пытаются предотвратить эту трагедию, и срезание ветвей карается по закону, – поведал некромант. – Еще одна мудрость от Темных владений – не все может принадлежать тебе. Иногда остается просто созерцать.

– А почему их называют «слезами Фалеорис»? – увлеклась рассказом Америуса Хелин.

– Издеваетесь? Я надеялась, что никто об этом не спросит, – взвыла Черная вдова.

– У нас есть легенда об эльфийке, безответно полюбившей некроманта. Он пользовался ее чувствами, пока не нашел более выгодную замену – не столь прелестную, как она, но имеющую колоссальную власть. Когда бедная девушка все поняла, она не смогла справиться с обидой, и ей ничего не оставалось, кроме как уйти в дикие земли Алчности. Она без конца лила слезы, пока они не начали звенеть, как хрусталь. Обретя покой в природе, она стала ее частью, воплотившись в образе ивы, которая так напоминает длинноволосую девушку. И так как эти ивы, по легенде, произошли от настоящей эльфийки, то, получается, у них есть душа. А значит, если дерево смертельно ранить, повторно возродиться в том же теле оно не сможет. Мелодия ивовых ветвей всегда напоминает мне об этой печальной истории, – эльф с радостью поделился с соратниками фрагментом из сборника алчных преданий.

– Волшебная легенда, – тихо сказала заклинательница.

Хрустальные ивы постепенно исчезали из поля зрения путников. Дорога продолжала вести их к столице Алчности. Вдруг Фурия замедлилась. Она нахмурила брови, будто стараясь что-то понять.

– Приоткрыть завесу тайны мы сможем через оголенных женщин. Всех разновидностей грехов, – после долгого размышления загадочно произнесла она.

– Эмм… Тогда нам нужно развернуться в сторону Френзиса, – засмеялся Деос.

– Я не шучу, цазшаем, – зашипела в ответ горгона.

– Я уже давно это понял, – протянул Деос.

– Откуда ты знаешь это? – спросила демонесса, в голосе которой слышалось недоумение.

– Иногда я слышу, а порой и вижу… – разоткровенничалась горгона. – Это не описать словами.

Речь о предчувствии Фурии не получила продолжения. Скорее многие подумали, что она безумна, ведь и по одному виду можно было догадаться о нездоровье ее психики.

Тем временем алый бык не мог подавить интерес к необычным светящимся объектам. Он трогал аметистовые громады – гладкие, с острыми гранями. Но минотавру этого было мало. Он взглянул на Америуса и озвучил назревшую у него идею:

– Слушай, а что будет, если я отколю кусок этого камня?

– Ничего, – отрезал эльф. – Но ты понимаешь, что он превратится в обычный булыжник?

– Вот мне и любопытен этот процесс.

– Тогда можешь смело удовлетворить свое любопытство.

Кимар подготовил секиру для удара. Кусок от кристалла звонко отскочил на землю. Прозрачные грани упавшего аметиста тут же стали тускнеть. Черный шершавый камень заполнял блестящий многогранник, превращая уникальность в обыденность. Вскоре на земле остался лежать простой булыжник, не имеющий ничего общего со своими алчными родственниками. Минотавр поднял его и повертел со всех сторон.

– Ну как, теперь доволен?

Земля резко задрожала, не позволив быку ответить. Гора кристаллов, от которой он отколол кусок, содрогнулась. Бойцы разбежались в стороны, стремясь укрыться от внезапного землетрясения. И до того казавшиеся исполинскими, залежи начали стремительно расти вверх.

Все подняли головы. Перед ними стояло каменное человекоподобное существо, возникшее из кристаллов за считаные секунды. Крошечная часть его головы была повреждена – судя по всему, секирой минотавра. Из его рта вырвался воинственный рык – чужеродный и пугающий.

– Ходячая энциклопедия, – обернулась к темному магу Ферга. – Что мы только что пробудили?

– То, от чего следует уносить ноги, – ответил ей эльф. – Похоже, это голем.

– Поздно уносить ноги! – выкрикнула предводительница. – Защищайтесь!

Издав протяжное гудение, напоминающее звучание боевого рога, разозленный голем, поднятый из глубокого сна, приметил для себя одну из соучастниц дерзкого разбоя. Это была Хелин. Каменное существо протянуло свою могучую руку, чтобы схватить ее.

– Хелин! – с очевидным запозданием крикнула демонесса.

Рука голема настигла застывшую на месте призрачную деву. Монстр с хрустом сжал кулак. А когда раскрыл его, на землю посыпались лишь обломки хрупких кристаллов, росших на его ладони. Хелин же мгновенно появилась у него за спиной.

– Все нормально, – сказала представительница Уныния своим соратникам.

Каменное существо завопило, явно недовольное тем, что добыча выскользнула из рук. Его прозрачные поблескивающие глаза уставились на отряд. Деос, недолго размышляя, кинул под ноги голема