Стервы большого города - Кэндес Бушнелл

— Как там, в Японии?

— Жарко.

— Для вас только что пришло два больших пакета, — сообщила Клэр.

Виктория кивнула. Она все утро с ужасом ждала их прибытия — со времени ее разговора с господином Икито и его похвал по поводу плана нанять мисс Мацуда для разработки моделей. Более того, он сказал, что она уже сделала их и сегодня они будут доставлены к ней в офис. «Ответ «нет» не принимается», — заключил Икито.

Виктория уже начинала ненавидеть его. Как она раньше не сознавала, насколько он ей несимпатичен?

— Спасибо, Клэр. — Виктория кивнула.

Напротив стойки секретаря находился элегантный салон, где покупателям и знаменитостям показывали модели. Стены и ковер серовато-розовые, с потолка свисают две маленькие люстры из хрусталя баккара. Понадобилось несколько недель, чтобы подобрать нужный цвет. Сама идея насчет розового была блестящей — женщины испытывают к этому цвету естественную тягу, и он улучшает почти любой цвет лица. Но в реальности розовый цвет обычно оборачивается катастрофой. Слишком яркий, он кажется молодежным; неверный оттенок напоминает всем о средстве от изжоги. Но этот розовый, смешанный с бежевым, был идеален, ибо создавал атмосферу утонченности и покоя.

Однако в передней части салона Викторию поджидало нечто совсем иное: почти полный кронштейн образцов весенней коллекции. Эту одежду отправили Нейману Маркусу в Даллас всего тремя днями раньше, и ждали назад не раньше конца недели. Сердце у Виктории упало окончательно.

— Клэр? — позвала она. — Когда вернулась коллекция?

— О! — нервно отозвалась Клэр. — Ее прислали тоже сегодня утром.

— Нейман звонил?

— Не думаю, — ответила Клэр, но с надеждой добавила: — Правда, мне пришлось сбегать в аптеку. Может быть, Зоэ приняла сообщение.

— Спасибо. — Виктория пыталась сохранить внешнее безразличие.

Она пошла по длинному коридору в свой кабинет, минуя большую эскизную и закройную комнаты, где за швейными машинками сидели четыре женщины; потом еще две комнаты, поделенные на кабинки — для рекламных агентов, помощников и молодых сотрудников-практикантов; другой маленький кабинет, занимаемый ее помощниками по корпоративным связям и связям со средствами массовой информации; и наконец, кабинетик в конце коридора, где сидела Марша Зиндерхоф, офис-менеджер и бухгалтер. Дверь Марши была, по обыкновению, закрыта и украшена табличкой «Осторожно, злая кошка!». Виктория постучала и вошла.

— Привет! — Марша оторвалась от компьютера. Всего на пару лет старше Виктории, Марша тем не менее принадлежала к разряду тех женщин, которые выглядят на средний возраст, вероятно, со старших классов. Она жила в том же районе Куинса, где выросла, и последние пятнадцать лет — все с тем же приятелем. Скучная Марша была гением по части цифр, и Виктория считала большой удачей урвать такого специалиста.

— Ты могла бы получить работу в крупной финансовой фирме на Уолл-стрит, — как-то заметила Виктория. — У тебя, наверное, была бы более высокая рабочая страховка.

— Моя лучшая страховка — твердая уверенность в том, что твои бухгалтерские книги в порядке, — ответила Марша.

Марша не любила перемен, и Виктория знала, что, вероятно, вполне могла бы платить ей меньше. Но она была твердо убеждена: там, где дело касается наемных работников, ты получаешь то, за что платишь. Люди же должны получать то, чего они стоят. Марша зарабатывала сто тысяч долларов в год плюс пять процентов от прибыли.

— Мне кажется, нас ждут тяжелые времена. — Виктория села на металлический складной стульчик перед столом. Марша могла бы иметь кабинет побольше и обставить его получше, но она сказала, что ей нравится именно такой кабинет — недорогой и тесный, — поскольку это обескураживает посетителей.

— Да. — Марша кивнула, взяв из верхнего ящика стола пластинку жевательной резинки.

— Черт! Я надеялась, ты скажешь, что все это только мои фантазии и мне незачем волноваться, ибо все будет хорошо.

— Это все твои фантазии, — согласилась Марша, энергично жуя. — Ты знаешь все дела так же хорошо, как и я, ну ты понимаешь. — Она нажала пару клавишей на клавиатуре компьютера. — Если японцы подтвердят лицензии, как и в прошлом году, все будет в порядке. Но продажи в универмагах снизились с прошлого года на пятьдесят процентов. Виктория только охнула.

— Да, неприятно, — кивнула Марша. — Негодяи. Это возвращает нас туда, где мы находились три года назад.

— А если японцы тоже нас прокатят?..

— Будет совсем плохо. В прошлом году доход от них составил два миллиона пятьсот семьдесят тысяч долларов. Не хотелось бы лишиться этого.

— Негодяи! — взорвалась Виктория. Марша вопросительно посмотрела на нее, и Виктории стало тошно.

— Но есть и хорошие новости. — Марша проглотила жвачку и взяла новую пластинку. Она ела жевательную резинку как настоящую пищу, и Виктория содрогнулась при мысли о том, на что похожи внутренности ее бухгалтера. — Аксессуары, которые ты сделала прошлой весной для магазинов беспошлинной торговли, очень хорошо продаются. Зонтики, резиновые сапожки и перчатки. Пока что прибыль составляет двести восемьдесят девять тысяч долларов, а плохая зимняя погода продержится по меньшей мере еще пять месяцев.

— Резиновые сапоги и зонтики, — повторила Виктория. — Кто бы мог подумать.

— Это именно те вещи, которые нужны в путешествии, но почему-то их всегда забываешь положить в чемодан. А красивый зонтик вообще очень трудно купить.

Виктория кивнула, слегка поморщившись при слове «красивый». Неужели оно прилипло к ней навсегда? «Виктория Форд — она такая красивая!» — написала ее воспитательница в детском саду на самой первой отчетной карточке. Это слово последовало за ней из Иллинойса на Манхэттен. «Красивая! Красивая! Красивая!» — таким был заголовок ее первого интервью «Женской одежде». Виктории так и не удалось отделаться от этого слова.

«Красивая, — думала она с отвращением. — Иными словами, безобидная. Милая, но недостаточно хорошая, чтобы принимать ее всерьез…»

— Весенняя коллекция красивой не была, — заметила она.

— Да. Не была. — Марша смотрела прямо на нее.

— Что ты о ней думаешь? Честно? — спросила Виктория, ненавидя себя за то, что проявляет неуверенность перед Маршей.

— Она показалась мне… непривычной, — уклончиво ответила Марша. — Понимаешь, в чем дело, — Марша проглотила очередной кусок жевательной резинки, — длинные юбки не очень практичны. Особенно если каждый день приходится ездить в метро.

Виктория кивнула, почувствовав укол вины. Она всех подвела, пытаясь сделать что-то новое, и даже преданная Марша разочарована.

— Спасибо. — Виктория поднялась.

— Что мы будем делать? — спросила Марша.

— Что-нибудь придумаем, — ответила Виктория с большей уверенностью, чем испытывала на самом деле. — Нам всегда это удавалось.