Бестиарий - Эль Бруно

– Ты должен кое-что понимать, – вздохнула она, решившись быть откровенной. – Даже если я смирюсь, я не перестану тебя ненавидеть. Однажды, Кристиан, ты ошибёшься. Все ошибаются рано или поздно. Понимаешь, держать меня рядом с собой – всё равно, что держать бомбу. Пока что я не взрываюсь только потому, что у меня нет такой возможности. Но как только ты допустишь неточность или ошибку, я попытаюсь сбежать или убить тебя.

– Нет. К тому времени ты уже не будешь пытаться мне отомстить, – уверенно ответил Кристиан.

– Ни одна твоя якобы благородная цель не перечеркнёт того, что я испытала в больнице. Я ненавижу тебя. Я мечтаю увидеть, как ты умрёшь. Я мечтаю обнять своих родителей и всё рассказать им, увидеться со своими друзьями…

– …продолжить делать вид, что тебе интересно то же, что и им, ходить в нелюбимый университет, никогда не найти себе работу, соответствующую твоим талантам и амбициям, выйти замуж за человека, с которым ты состаришься в скуке и ненависти, заставив заглохнуть работу своего интеллекта. Я всё понимаю, неплохое будущее, большинство так и живёт, – безмятежно ответил Кристиан.

– Ты имеешь право меня ненавидеть, я не против. Но позволь себе немного подождать с выводами. Ненависть ко мне у тебя никуда не денется. И ты, вероятно, никогда меня не простишь. Благо, мне не нужно твоё прощение. Но ты останешься со мной. Отчасти против воли. Отчасти страдая. Ты останешься, Александра, не потому, что я помогаю ловить плохих парней, – он улыбнулся.

– Честно говоря, пожалуй, ты единственный человек, который останется со мной по совершенно невероятной причине… Просто немного подожди. Прошёл ведь только один день нашей совместной работы. Обычно я очень быстро расследую свои дела.

* * *

Пока Саша пыталась уснуть, Кристиан сидел в кресле около неё с ноутбуком на коленях. Он читал материалы, присланные ему следователем.

Третье января две тысячи девятого года – первый привод в полицию по делу об изнасиловании и убийстве. У Артура нашлось алиби – соседи по дому подтвердили, что он был дома. Восемнадцатое ноября – второй привод в полицию по делу об изнасиловании и убийстве. Снова нашлось алиби. На работе подтвердили, что он задержался допоздна. Свидетельские показания давал его прораб. Именно в тот день в ноябре Артур вернулся домой позже обычного и, по словам Муслима, выглядел чрезмерно взбудораженным.

Ноябрьская жертва – шестнадцатилетняя Василиса Арсеньева. Красивая девочка – синие глаза, светлые волосы. Сирота, воспитывалась в приёмной семье, где кроме неё больше детей не было. Отец к тому времени был слеп, семью кормили мать и бабушка. Впрочем, они не бедствовали.

Первая жертва в январе – Сабрина Лыкова, девушка восемнадцати лет. Из бедной, многодетной семьи. Возвращалась домой через парк от подруги, когда на неё напали. Тоже светловолосая, глаза серо-голубые. Есть старший брат и две младших сестры. Брат недавно вернулся из армии, когда Сабрина погибла…

Он убил одну из вас? Двоих? Или ни одну?

Кристиан закрыл глаза. Он стоял в центре большого тёмного грузового лифта с зеркальными стенами. Перед ним светились семь круглых кнопок с цифрами.

– Где ты? – тихо спросил детектив, подходя к панели с цифрами.

Подумав, он вытащил из кармана блокнот Саши.

– Месть, – пробормотал он, а затем нажал на четвёртую кнопку.

Лифт плавно понёс Кристиана вверх, затем двери беззвучно открылись. Он оказался в большой, пустой комнате с зелёными обоями, стенами и потолком. Фишер огляделся и громко, повелительно сказал:

– Назови своё имя!

В ответ откуда-то из-за стены раздалось приглушённое рычание, словно там стонал обезумевший раненый лев. Стена позади Кристиана заколебалась, будто под давлением невидимых чудовищных лап. Неожиданно всё смолкло. У стены возник старый гроб с открытой крышкой.

Когда Фишер в гнетущей тишине заглянул туда, то увидел лишь окровавленные доски. В комнате стало темнее и холоднее.

– Моя девочка никогда не выйдет замуж, – прохрипел чей-то голос у него за спиной. – Свадебное платье ей слишком велико…

Голова Кристиана закружилась, он открыл глаза.

Монитор по-прежнему светил ему в лицо. На экране застыло изображение фотографий с места преступления. Сабрина – избитая, полуголая и насмерть замученная, – лежала в груде мусора у парка. В её светлых волосах запутались листья, а на обнажённой коже не таял снег. Лицо неузнаваемо изуродовано побоями. Кристиан внимательно изучил информацию по её делу, но потом закрыл папку. Тогда он увидел страничку пропущенного им документа. Фишер нахмурился, рассматривая его. Потом быстро поднёс к свету блокнот Саши и пролистал пару страниц к началу, где она делала портрет убитого.

«Такому, как он, нравятся молодые, почти девочки. В особенности – девственницы, – писала Саша. – Если бы я искала его жертв, то пыталась бы найти тех, кто помладше, наивных ещё и не знающих, что такое отношения».

Перед Кристианом лежали показания отца Василисы.

«Она была очень порядочной девушкой. Много читала, хотела стать филологом, а потом работать преподавателем в университете. Она даже не красилась, одевалась не вызывающе. Она красивая от природы, понимаете? Нужно быть последним подонком, чтобы вот так вот…»

«Парень у неё был, – призналась мама Василисы, – но он – хороший молодой человек, я знакома с его родителями, мы давно дружим. Они с Василисой по большей части дружили. В один садик ходили. Отношения только недавно начались. Мы в шутку женили их… Какая красивая пара бы была, вы не представляете».

Кристиан торопливо вытащил показания молодого человека Василисы.

Дмитрий Валерьевич Семёнов. На момент убийства его девушки ему было восемнадцать. Из-за серьёзных проблем со зрением его не взяли в армию. Перенес операцию на глаза. Родители не бедствуют, собирается стать инженером, отличник, куча положительных рекомендаций… Был под подозрением, разумеется, но его быстро сняли.

Когда Саша проснулась, Кристиана рядом не оказалось. Она попыталась встать, но ей помешал наручник, который больно царапнул запястье. Цокнув языком, она подергала его рукой. Некоторое время она ждала, а затем позвала Фишера.

Он вошёл в комнату уже одетый и собранный.

– Отлично. Ты проснулась. Дима уже задержал подозреваемого в убийстве. Оденься. Сейчас быстро завтракаешь и пытаешься проанализировать подозреваемого, – начал быстро рассказывать Кристиан, отстёгивая её наручник. Потом снял с её шеи фиксирующий воротник. – Замри.

Саша, протестующе сопя, замерла. Кристиан внимательно осмотрел её рану. Затем вытащил из-под кровати аптечку, протёр рану ваткой с дезинфицирующим раствором.

– Завтра сниму тебе швы, а сегодня ходишь с повязкой.

– Воротник можно не надевать? – хрипло спросила она.

– Можно не надевать, ткани срастаются очень быстро, – ответил он.