Злое наследие - Ярослав Коваль

Вот так Роннара и мотало от одного противника к другому на пределе и даже чуть за пределом обычных человеческих возможностей – а потом плотная группа бестий начала редеть. Кто-то из них и сам теперь заметался между поборником и кем-то ещё, очень активным, разозлённым, малоповоротливым, но опасным. Кто именно это был – недосуг смотреть. Сын короля не пытался форсировать события и, избави высшая сила, не торопился. Просто, действуя, ждал, когда станет полегче, и можно будет сосредоточиться на паре противников или ком-то одном, а не на себе и своём выживании.

Так и стало спустя какое-то время, и впервые по ходу боя Роннар сумел заглянуть в глаза своему противнику. А заглянув, ощутил вдруг его усталость и от схватки, и от собственной ярости тоже. Но именно его отрешённость и это изнеможение дали возможность разглядеть в нём и слабость тоже. Правда, сын короля не успел разобраться, в чём суть этой уязвимости: он позволил бестии оказаться на своём мече, сразу стряхнул, чтоб тот не достал его на излёте сил, – и наклонился посмотреть в тускнеющие глаза.

Там, в чужой душе, жило последнее смятение чувств, которое не имело к случившемуся отношения. Там отразилась какая-то иная жизнь, о которой Роннар не имел представления. Умирающее существо смотрело на человека не как на врага. Он вообще не смотрел на того, кто его убил, и вряд ли воспринимал. И эта отстранённость показалась поборнику вещью более опасной и тягостной, чем прямая враждебность. Он и сам удивился своему выводу.

– Скучновато дерётесь, – заявил Габеш, поводя плечами устало, но с удовлетворением. – Я-то думал, поборники будут прямо летать и щёлкать этих бестий, как орешки. А вы… Просто дерётесь.

– Представляешь, сколько сил надо, чтоб акробатикой заниматься? На бой не останется. Драка – это всегда просто драка.

– Оно, конечно, так, но. Я думал, поборники так дерутся, что дух захватывает!

– Ну, извини, что разочаровали.

– Зато живы! – вмешался Аригис.

– Это верно. Все живы. Сколько их было-то, бестий?

– Девять, – скрупулёзно подсчитал Зиец, шустрый и щуплый парень, хорошо умевший стрелять из лука, но от драки державшийся в стороне.

– Ты б молчал вообще! – внезапно разгневался на него Габеш. – Сам-то даже в бою не поучаствовал, а туда же! Итоги подводить!

– Посмотреть-то можно?

– Только на посмотреть и годишься! Будешь кашеваром, от тебя другого толка нет!

– Смотреть бывает полезно, – прокомментировал Роннар, вытирая руки, залитые кровью бестий. У них она была бледнее, чем у людей – сразу заметно отличие. – Только один отряд? – Это, конечно, был вопрос Аригису.

– Один.

– Что-то маловато для целого отряда.

– Почему же? Десять-двенадцать бойцов, не удаляющихся далеко от места перехода, – обычное дело для бестий. Ну, тут, может быть, двоих-троих из своего числа потеряли уже в каком-нибудь бою. – Он усердно рылся в вещах убитых. – Припасов почти нет, одни трофеи.

– Значит, переход где-то рядом. Так получается?

– Подозреваю, сейчас в Иомане переходы уже почти везде.

– Жаль, что нет карты.

– Зачем карта? – Агач, густо заросший, обычно молчащий мужик, напоказ удивился. – И так расскажу. – Он вытряхнул из котомки убитого бестии трофейные женские бусы и начал выкладывать их на земле. – Всё расскажу. Края – знаю. До Далгафорта много раз ходил. Тут уже близко.

– Ну, рассказывай.

Объяснения затянулись надолго. Агач вольно размахивал руками, поясняя, какая нитка бус что обозначает, не сразу находил подходящие слова, и остальные щедро помогали ему в разъяснениях. Бывшие крестьяне совершенно не смущались близостью мёртвых тел. Роннар, отчасти слушавший, а отчасти наблюдавший за ними, подумал, что новые спутники, пожалуй, даже слишком быстро привыкли к новому для них образу жизни. Только что случился первый в их жизни настоящий бой с врагами, пришедшими из нижнего мира. А они спокойны, как бывалые наёмники.

И, пожалуй, хорошо, что так.

– Идём, – поторопил он. – Кстати, оружие бестий брать в работу не советую – для человеческой руки оно неудобно. А вот как материал для кузнецов – стоит прихватить.

– Трофеи-то ты забрать не запрещаешь?

– Зачем тебе бабские бусы? Бабские тряпки?

– Тут и мужское есть. Вот интересно – зачем бестии всегда бельё забирают? Знаю, что и скатерти берут, и отрезы домоткани даже!

– Посмотри, во что они одеты. Всегда только в кожу. Видимо, берут то, чего у них нет.

– Могли бы выменивать.

– Могли б, так выменивали бы, – проворчал Габеш, обшаривая последнюю котомку с трофеями. – Чего ты от них хочешь, они даже по-нашему не говорят.

– Нам сменка пригодится.

– Жаль, что они не несли с собой припасы.

– Да подъели, наверное!

– Как только посмели?! – Аригис покатывался со смеху. – Должны были нам доставить свои припасы в целости! И ещё каких-нибудь ценностей отсыпать сверху.

– А что – нет?

Смеялись; смех облегчал душу, напрягшуюся чрезмерно после того, как пришлось сыграть с судьбой в смертную игру и тонко осознать это лишь теперь, закончив поединок. Роннар знал тех, кто не смог выдержать первое же подобное напряжение, после сражения мучился страхом и снами, низвергавшими их в какие-то чудовищные и загадочные бездны самоедства, уходил из солдат. И это совсем не зависело от ума или воспитания. Были туповатые деревенские парни, которые обнаруживали вдруг такое тонкое чувство жизни и неспособности её отнять, что просто диву даёшься.

В глубине души этим людям поборник даже завидовал. Он привык к убийству в бою и спокойно переносил чужую смерть. Но ему это казалось неестественным. Зачем вообще в этом мире нужна жизнь, если убивать – правильно?

Тела бестий оставили, как они были, не прибрав. Пожалуй, спутники и не поняли бы Роннара, предложи он похоронить врагов. Для них «гости» из нижнего мира были страшной напастью, вроде суховея, града или урагана, который можно было попытаться остановить своими руками, но отдавать ему ещё какие-то посмертные почести – да зачем? Нагрузив на коней дополнительную пару мешков, довольно лёгоньких, потому что, стесняясь взгляда предводителя, его бойцы взяли только те трофеи, которые могли пригодиться им самим, – пустились в путь. Всех поддерживала надежда следующую ночь уже провести под крышей обжитого, а не брошенного дома. Но границу Иоманы пересекли только к закату – до Далгафорта было ещё далеко.

Попробовали было углубиться в лес, которым по видимости густо заросли обширные предгорья, однако быстро выяснилось, что до настоящей чащобы ещё идти и идти. Здесь, боясь, что лошади переломают себе ноги на колдобинах, Роннар посоветовал встать лагерем где придётся и, быстро приготовив еду, потушить костры. Затаиться. Страх перед бестиями в душах бывших крестьян только креп, пока на землю сходила ночная темнота.