Пробуждение дракона. Книга 1. Шепот теней - Ян-Филипп Зендкер

На пути к вокзалу Оуэны не проронили ни слова. Они глазели в окна машины, вращая головами из стороны в сторону, и даже не пытались искать друг у друга поддержки. Между ними, неподвижный как кукла, сидел несчастный сотрудник американского консульства.

Дэвид проводил их до самой границы. Очередь от турникета тянулась через весь зал и почти не двигалась. Как видно, молодой пограничник выполнял свои обязанности слишком тщательно. Он взял паспорта у двух американцев и поставил у начальника станции выездные штемпели. Чиновник из консульства еще откланивался полицейским, когда Оуэны, ни слова не говоря, направились к поезду.

O my God, Michael. I am so sorry. I am so sorry.

Дэвид точно помнил, что Ричард Оуэн сказал именно так. Но что могли означать эти слова? За что он извинялся перед сыном?

На вокзале Чжан напрасно пытался дозвониться до Пола. Никто не брал трубку.

Тоже тревожный знак.

Ричард Оуэн думал о своем отце, Ричарде Оуэне-старшем. За год до смерти тот играл в футбол с Майклом возле их дома в Висконсине. Этот жаркий летний день запомнился Ричарду надолго. На старике были шорты, и тощие бледные ноги выдавали, какая редкость для него подобные развлечения. Он подавал внуку мячи, один за другим, тяжело пыхтя и откашливаясь после каждого паса. Метастазы в легких, о которых тогда еще не знал ни он сам, ни его родные, не давали ему возможности нормально дышать. А Майкл все не мог остановиться.

– Ну пожалуйста, дедушка, только пять минут… – верещал он, едва старик делал попытку прекратить игру.

Майкл бил головой и буквально летал над лужайкой, подбадриваемый хриплыми похвалами Ричарда Оуэна-старшего:

– Good boy! Great catch! Great catch![6]

Слабый, каркающий голос едва долетал до дома.

Ричард Оуэн-младший наблюдал за игрой с террасы. Он было подумал присоединиться к футболистам, но отогнал эту мысль сразу. Не факт, что они взяли бы его в игру. Вчера сил старика хватило всего на пару бросков, но, когда Ричард вызвался заменить его, Майкл сказал, что устал, и ушел наверх, в свою комнату.

Он был очень привязан к деду. Их отношения вызывали у Ричарда недоумение и зависть. Ему отец в детстве мячей не подавал. У старика не всегда хватало времени даже смотреть матчи университетской сборной, где Ричард играл в нападении и считался звездой. Откуда же эта резвость на старости лет? Она появилась, едва только Майкл начал бегать. Эти игры часто приводили к ссорам. Майкл рос чувствительным ребенком. Каждое отцовское замечание встречал в штыки, каждый совет воспринимал как критику. А Ричард ведь не желал ничего другого, как только помочь мальчику, улучшить его игру. Но Майкл категорически отказывался перенимать отцовский опыт. Именно поэтому со временем эти матчи прекратились, а Ричард Оуэн, мучимый неприятными воспоминаниями в кресле-качалке, так и не смог решить, кто из двоих был ему более чужим, отец или сын.

И с какой стати спустя двадцать лет этот эпизод снова возник у него перед глазами? Что в нем такого особенного? Разве не интереснее было бы, к примеру, вспомнить их с Майклом прогулки на рыбалку? Или поездку в Индианополис, на большие автогонки «Инди-500». Ричард понимал, как много она значила и для него, и для Майкла, однако, как ни старался, не мог вспомнить ничего конкретного. С какой стати он вообще подумал сейчас об этом? Картины далекого прошлого всплывали в голове в самый неподходящий момент. Ричард ненавидел эту особенность своей памяти. По пути на опознание он ни на минуту не усомнился, что труп в подвале полицейского управления и есть его сын, какими бы там иллюзиями ни тешила себя Элизабет.

Пассажиров в шэньчжэньском поезде оказалось так много, что сотруднику американского консульства пришлось стоять. Ричард сидел между женой и стариком-китайцем, от которого разило чесноком и который то и дело засыпал, роняя голову ему на плечо. Ричарду приходилось стряхивать его энергичным движением. Он предпочел бы воспользоваться автомобилем, который предоставило в их распоряжение американское консульство, но Элизабет настояла на этом поезде. Возможно, потому, что им так часто ездил Майкл.

За последние несколько часов они не сказали друг другу ни слова. Стоило Ричарду открыть рот или попытаться взять жену за руку, как Элизабет отворачивалась или неприятно ежилась. Как будто это Ричард был виноват во всем. Как будто это он толкнул мальчика в эту опасную авантюру против его воли. Об этом они спорили два дня. Все было как раз наоборот, и Ричард не уставал напоминать об этом жене, но разубедить ее не было никакой возможности. Если бы только хоть кто-нибудь в этой семье прислушивался к его мнению, Майкл до сих пор был бы жив.

А ведь он, Ричард Оуэн-младший, совладелец и единственный на тот момент коммерческий директор «Авроры метал», наотрез отказывался инвестировать в предприятия в Китае. Как только Элизабет могла забыть их с Майклом отчаянные дискуссии, хлопанье дверей и крики на весь дом? Если она когда и вмешивалась, то только чтобы взять сторону сына. Он, Ричард, кажется, недвусмысленно изложил им свою позицию: ему вполне достаточно американского и канадского рынка. Вот уже два поколения Оуэнов довольствовались ими, с какой же стати теперь что-то менять? Вот уже полстолетия они снабжают «Дженерал моторс» и «Форд» комплектующими для моторов и особыми винтами. Ричард не первый год знает своих клиентов, со многими из них в дружбе, и проблем с качеством или ценами до сих пор не возникало. Зачем же ему ни с того ни с сего заказывать запчасти на краю света! Китай – для «Дженерал электрик», «Макдоналдса», «Боинга», «Филип Моррис», главных действующих лиц на экономическом рынке, но только не для «Авроры метал».

Кто они такие, наконец? Предприниматели в третьем поколении, гордые тем, что делают бизнес все в том же маленьком городке, практически на том же участке земли, на котором его дед, Ричард Оуэн-первый, основал фирму в феврале 1910 года. Они влились в американскую автомобильную промышленность органично, без глобальных перестроек и закупок дополнительных активов. Из небольшого предприятия, которым заправляли два человека, выросла солидная, уважаемая компания, с более чем восьмьюстами восьмьюдесятью служащими. Они стали крупнейшими работодателями родного города, спонсорами баскетбольной команды местного колледжа и университетской сборной по футболу, щедрыми меценатами общественной больницы, где именами Оуэнов названы два операционных зала.

Разумеется, бывали и трудности. Например, нефтяной кризис семидесятых с последующей рецессией под руководством никудышного демократа Джимми Картера. В общем и целом их путь состоял из падений и взлетов, но предприятие выстояло. Летом 1995 года торжественно открыли новую фабрику – один цех больше любого футбольного поля, доверху набитый самыми современными приборами и машинами, новинками американской техники. Еще быстрее, чище, надежнее. Они работали на будущее и вложили в это миллионы долларов.

Не прошло и двух лет, как в его офисе появился этот молодой человек из «Дженерал моторс». Новоиспеченный менеджер, только что из университета и немногим старше его сына. Голова набита цифрами, и ни малейшего понятия о практике. Таких университеты штампуют сотнями. Он добивался приглашения на званые обеды, не курил, пил вместо кофе колу-лайт, один стакан за другим, и хотел говорить об оптимизации производства. Это он поведал Ричарду Оуэну о ценовом давлении, сокращении сроков поставок, рационализации технологий и конкурентах из Пусана, продукция которых якобы ничуть не хуже. «Пусан?» – переспросил Ричард, не будучи уверен, что расслышал правильно. «Да, Пусан, Южная Корея», – закивал молокосос. Как будто предприниматель из Висконсина обязан знать о каждой корейской дыре. Толку от всего этого было немного, поэтому Роберт выгнал менеджера вон.