Этот Вильям! - Ричмал Кромптон

Но в этот момент в открытой двери появился мистер Реддинг, тоже бледный и решительный. Вильям оторвал у тетрадки обложку, но упустил из виду, что его именем и адресом украшена каждая страница. Мистер Реддинг пришел, чтобы позвать Вильяма в коттедж и там по-хорошему или с помощью угроз выяснить, где его схема.

— Вот кто начертил, — сказал Вильям, указывая на мистера Реддинга. — Он пишет книгу о птичьих болезнях. Он здорово в них разбирается.

Мистер Реддинг, как только увидел подполковника в форме военно-воздушных сил, такого высокого и такого разъяренного, сразу же отпрянул назад. А подполковник, как только увидел мистера Реддинга, шагнул вперед. Потом произошло нечто совсем уж неожиданное. Этель застыла в изумлении, увидев, как подполковник Гловер помчался за мистером Реддингом, налетел на него и повалил на землю. А Вильям? Сколько он себя помнил, ему очень хотелось набрать при случае 999. Он пошел в комнату и набрал этот номер. «Пожалуйста, пришлите поскорее полицию, — сказал он важно. — Подполковник Гловер сошел с ума. Он кидается на людей».

* * *

— Ну так вот, — рассказывал Вильям восхищенно внимающим ему друзьям, — я увидел, что этот человек что-то чертит, и мне стало ясно, что это самолет. Тогда я решил посмотреть, куда он все это положит, а потом я подождал, когда он выйдет из дома, и достал чертеж. Я никому из вас об этом не говорил, потому что знал, что он может меня убить, и знал, что если он узнает, что вы знаете, то убьет и вас тоже. Я не мог отнести это сразу подполковнику Гловеру, потому что я знал, что этот человек следит за мной, поэтому я положил чертеж в сумку Этель, когда она пошла в кафе с подполковником, чтобы он это увидел и узнал про шпиона…

Он замолк на минуту, как бы прислушиваясь к самому себе. Звучало неплохо. Это звучало даже лучше, чем он рассчитывал. Теперь ему самому стало казаться, что все так и было.

И со все возрастающей верой в собственный героизм, энергично жестикулируя, он продолжил свой рассказ…

Праздник, устроенный Вильямом и его друзьями в мастерской коттеджа Хилсайд удался на славу. Действительно, веселились так, что было слышно даже в соседней деревне, и гости расходились по домам, можно сказать, в лохмотьях, в которые превратилась их одежда после игр, организованных «разбойниками».

Двумя днями позже небольшая делегация деревенских мальчишек и девчонок ожидала Вильяма на пути из старого сарая домой.

— Мы тоже хотим быть вакуированными, — сказала Арабелла Симпкинс, рыжая длинноногая девчонка, которая в любой группе неизменно назначала себя лидером. — Им здорово живется…

— Да, — пробурчал Фрэнки Миллер, толстый курносый семилетний мальчишка, — у них елка была на Рождество.

— И коробки с конфетами, — вставила Элла Поплхэм, угрюмая на вид девочка, немного косоглазая, с копной черных волос. — Дали по целой коробке конфет каждому. Так нечестно. Пусть мы тоже будем вакуированными.

— Я был вакуированный, — гордо заявил маленький крепыш. — У меня после этого рука распухла.

— Заткнись, Джорджи Паркер, — сказала Арабелла. — Это совсем другая вакуация. Тебе сделали ее, чтобы ты не превратился в корову.

— Это, наверное, тебе сделали прививку от ветрянки, — сказал Фрэнки, серьезно наморщив свой носик. — Мне говорили, что это от ветрянки.

— Ветер здесь ни при чем, — оборвала его Арабелла. — Всем известно, что если не сделать прививку на руке, то превратишься в корову. Половина коров на лугах — это люди, которым не сделали прививку.

Пораженные, дети смотрели на нее во все глаза. Высокий рост, всегдашняя непререкаемость тона придавали вес ее словам.

— Ерунда все это, — сказала Мейзи Феллоуз, пухленькая девочка, поражающая своим сходством с королевой Викторией в старости; она всегда соперничала с Арабеллой. — Ерунда. Во всяком случае, нам нужна другая вакуация. Ветер и коровы тут ни при чем. Тут главное праздники и коробки с конфетами.

И почему у них у всех новые шарфы и всякие другие вещи, а мы должны носить все еще с прошлой зимы. Мой шарф еще сестра носила. Он в нашей семье уже много лет. У нас дома нет ничего нового. А у этих вакуированпых все новое. Меня прямо воротит, когда они хвастаются.

— Я как раз собиралась об этом сказать, — вставила Арабелла, полная решимости не сдавать своих лидерских позиций. — Я считаю, с этим надо что-то делать.

— Ужасно распухла, — опять сказал Джорджи Паркер, не желая расставаться с возможностью находиться в центре внимания. — Раздулась, как ша-а-р.

— Она не могла быть как шар, — сказала Элла Поплхэм, скосив на него уничтожающий взгляд. — Рука не может быть как шар.

— Да заткнись, — сказала Арабелла, подбоченясь и всем своим видом настаивая на лидерстве. — Что вы все болтаете о шарах, ветрах, коровах, когда мы пришли говорить о вакуации.

— Я и говорю, — вставила Мейзи, — что мы должны быть вакуированы, как эти расфуфыренные воображалы.

— Я только что это сказала, — опять оборвала ее Арабелла.

— Меня не волнует, что ты сказала, — парировала Мейзи с видом королевы Виктории, ставящей на место мистера Гладстона. — А я говорю вот что. Я говорю, что мы должны быть вакуированы. Сейчас вакуированным детям лучше всех. Игрушки и праздники, и коробки с конфетами, и все, что им захочется.

— Нет, она распухла, как ша-а-р, — протяжно прогудел Джорджи Паркер своим низким голосом. — Если бы видели, то вы сами бы сказали, что она как ша-а-р. И красная, как ша-а-р. Красный ша-а-р.

— О, да заткнись ты со своими шарами, — сказала Арабелла.

— Я не верю, что люди превращаются в овец, — сказала Кэролайн Джоунс, девчушка с аккуратно уложенными локонами и ресницами кинозвезды, которая до этого молчала. — Я никогда не видела, чтобы кто-то превратился в овцу, и в это не верю.

— А я и не говорила, что они превращаются в овец, — возразила Арабелла.

— Говорила.

— Нет.

— Говорила.

— Нет.

— Говорила.

— Я сказала, что они превращаются в коров.

— Это то же самое.

— Не то же самое.

— То же.

— Заткнитесь, — строго сказала королева Виктория. — Мы здесь не для того, чтобы говорить об овцах и коровах. Мы здесь для того, чтобы спросить Вильяма Брауна, поможет ли он нам стать вакуированными.

До этого момента Вильям хранил молчание. Не в его обычае было молчать и слушать так долго, но вопрос, который подняли предполагаемые эвакуированные, казался ему интересным, хотя…