Эльфийский для профессионалов - Наталья Мазуркевич

Я задумалась, припоминая своих врагов. На всякий случай. Мало ли? Вдруг я что-то упускаю и нужно обратить на них пристальное внимание и действовать согласно инструкции? Падать, заламывать руки, смотреть на объект вожделения, выпучив глаза и работая насосом. Чем должны помочь в процессе влюбления в себя героя вздохи частотой один раз в секунду, я так и не поняла, но игнорировать рекомендацию не стала. Повздыхала минуту в рекомендуемом темпе, перед глазами помутнело от переизбытка воздуха, и я наконец-то поняла, почему героиня постоянно падала.

Что ж, тяжело, но может и получиться. Все же какая-то логика у составителей пособия была. Но вернемся к симптоматике. Глубокие частые вдохи, покраснение кожных покровов, тяжесть внизу живота, повышение температуры следовало толковать как влюбленность.

Я поспешила припомнить, было ли в моей жизни подобное, и память радостно подсунула воспоминание десятилетней давности. Целитель, правда, заверил меня и матушку, что это отравление с ин-ток-си-ка-ци-ей и прописал сутки голодать, а после – щадящую диету, но теперь я знала правду. Это было не отравление – это была влюбленность. По крайней мере, симптомы сходились. Оставалось только выяснить, кого же я тогда так неосмотрительно полюбила. И сильно, ибо внизу живота болело так, что целителя пришлось вызывать еще раз.

Духи, а может, ну ее, эту любовь? Брачным договором отделаемся? Духи непоколебимо промолчали, а я продолжила писать.

После возникновения влюбленности следовало принять ряд мер по ее усугублению. Зачем? Мне отказались объяснять. Пришлось продолжить работу. Целителя нельзя было звать ни в коем случае – его ни разу на страницах пособия не упомянули. Вместо этого рекомендовалось налегать на сладкое и пить успокоительные капли на ночь. Во время особенно мучительных приступов разрешалось усугубить ситуацию алкоголем и всю ночь жаловаться на жизнь подруге-наперснице.

– Отбой! – прокричал в коридоре кто-то благословленный духами, и я с радостью отложила ручку.

Взглянула на свои записи и тяжело-тяжело вздохнула. Стойкое желание удавить мерзавца, из-за которого со мной могла случиться эта «влюбленность», крепло с каждой новой записью. Узнаю, кто приворотным зельем балуется, – сам прочувствует, что такое «любовь» для бедной девушки!

Утро не задалось с самого пробуждения. Нехорошие полукровки, с которыми мне пришлось делить комнату, нагло переписывали мой выстраданный конспект. Хорошо еще, что метко брошенная подушка отвлекла их от дел писчих и наставила на путь истинный. Девушки мигом вспомнили о построении и попятились к двери. Одна лишь Матильда решила остаться.

Леди тяжело вздохнула и присела на край кровати. Моей. Отчего бедное ложе прогнулось и встретилось с полом. Повисла пауза, прерываемая лишь тягостными вздохами полутроллихи. Наконец она решила высказаться.

– Дура ты, Тарька, – отрезала она. – Умная, а ничегошеньки из книги не поняла. Там же что главное, в любви-то? Чувства! А у тебя одни тезисы и попытки объяснить необъяснимое. Сумятица одна.

Я промолчала. Признаться, о своих записях я была лучшего мнения, но допускала и вероятность упущения чего-то важного.

– Собирайся! – Кровать согласно скрипнула, когда троллиха решила избавить ее от своего веса. – Мы идем в город.

И так это было сказано, что любой спор угас бы в зародыше. Одна лишь осмотрительность робко подняла голову:

– Нужно сообщить магистру.

– Отпустит! – уверила меня леди и отправилась лично отпрашивать всю комнату.

Я покачала головой: сомнительно, что, получив внушение от магистра Реливиана (а никто другой не смог бы испортить мне начавшую было доставлять удовольствие практику), магистр Рейсталь или Каэль отпустят нас гулять по городу. Не пойдут же они с нами, в конце-то концов!

Почтенные магистры и не пошли. Вместо этого оставили бойкую Матильду в министерстве разбираться с собратьями, решившими сменить место жительства. А меня, ввиду особого расположения, сослали во дворец к Алесту, раз уж грядки по душе не пришлись. Кто доложил о нашей несовместимости, осталось для меня тайной. Возможно, все та же Матильда пожаловалась. Но даже если и так – я была ей благодарна. Во дворце все же куда интереснее, чем под палящим солнцем и с тяпкой наперевес. Особенно рядом с приворотными травками.

Благую весть о моем новом назначении принес лично Алест. Вошел, раздернул шторы и уселся на край стола. И никакого почтения к девичьей комнате. Напротив, эльф с интересом изучал забытую на комоде косметику. И, конечно, взгляд его не смог миновать моих записей.

Мягко и беззвучно, как шпион на задании, эльф добрался до столика и сцапал мои листы.

– Я посмотрю?

Я кивнула. Пусть смотрит. Все равно меня за эти записки уже обозвали. Так что… А вдруг Алест чего дельного скажет? Он эльф начитанный, не всегда чем-то полезным, но, может, здесь знает больше моего. Я с надеждой уставилась на друга, откладывая подушку подальше.

– Что думаешь об этом? – все же решилась спросить я после пяти минут непонятного бульканья со стороны друга. – Ты в порядке?

– В полном, – выдавил эльф и захрипел. Еще и покраснел от натуги. Неужели симптом? – Тарь, ты это кому-нибудь показывала? – Алест попытался восстановить дыхание, но получалось у него с трудом. Он то и дело срывался на подозрительный такой кашель, который под моим изучающим взглядом быстро перетекал в хрип. – Ты только дурного не подумай…

– В чем дело? – четко, едва ли не по слогам потребовала я ответа на вопрос.

– Ладно, – выдохнул друг и попросил: – Присядь, пожалуйста. И тяжелые предметы убери.

– Зачем?

– Чтобы я смог убежать в случае чего, – признался эльф.

– Говори уже, – вздохнула я, но послушно села. И даже подушку отбросила подальше. Раз уж Алест просит.

– Тарь, я, конечно, восхищен проделанной тобой работой, но это… Бред!

Эльф зажмурился и выставил руки, ожидая атаки. Я тоскливо вздохнула: приходилось признать очевидное. Если не одна Матильда, ознакомившись с выкладками, признала их неработающими, то, видимо, я где-то ошиблась. Но ничего: выясним, где вкралась ошибка, и все перепишем. Для благого дела стержня не жалко!

– Откуда ты только этого набралась? – продолжал негодовать Алест.

Я протянула ему книгу. Парень поморщился и едва не запустил ею в окно.

– Мне ее Аника дала! – обиделась за подругу я.

К тому же бросаться чужой собственностью… не по-гномьи это.

Алест проникся. Бережно уложив книжицу на письменный стол, он протянул мне руку и, не принимая никаких возражений, заявил:

– Мы идем в город. Возьмем дядю и отправимся. Думаю, он нам не откажет. Нужно же тебе показать, что такое любовь.

Признаться, я отнеслась к затее Алеста с легким (а может, и нет) недоумением. Куда он хотел меня отвести? К целителю? Посмотреть на его бедных пациентов? Нет уж, не пойду. Не хватало еще чем-нибудь заразиться. Так и самой придется на прием идти, а сколько за него берут чистокровные эльфы… Как будто ты платишь не за простенькое плетение, а за факт лицезрения их светлых очей.