Француженка по соседству - Лекси Эллиотт

– Но ведь вы двое вроде бы никогда не соперничали, – говорю я, слегка сбитая с толку.

Том пожимает плечами:

– Себ любит во всем быть победителем. – Прежде чем до меня доходит смысл этой фразы, он отворачивается от фото. – Ладно, на чем мы с тобой остановились?

– Давай не будем возвращаться к той теме.

Его губы кривятся в виноватой улыбке.

– Извини, что раньше не говорил тебе об этом.

– Не смеши меня. Себ – твой двоюродный брат. – Как я могу обвинить Тома в том, что он хранил секреты Себа? А вот обвинить Себа в том, что они у него были, я очень даже могу. Что и делаю.

– Да, но… В любом случае ты сама хотела узнать. – Он плотно сжимает губы и снова в упор смотрит на меня: – Теперь, когда ты все знаешь, тебе стало легче?

Я отворачиваюсь и тру ладонями щеки.

– Господи, не знаю… Еще не решила, как к этому относиться. – Неужели Том думает, что я восприняла все слишком болезненно? Или, наоборот, слишком легко? Что я должна расстроиться больше или, наоборот, меньше? Кстати, а в какой степени я расстроена? Как вообще положено воспринимать измену десятилетней давности?

– Кейт, – говорит Том слишком громко, будто обращается ко мне в сотый раз. Хотя кто знает, может, и в сотый… Я поворачиваюсь и вопросительно смотрю на него. – Полиция наверняка попытается повесить это убийство на кого-то из нас, – негромко произносит он. – Отец Тео говорит, что этот случай имел во Франции громкий резонанс. Газеты наперебой обвиняют полицию в том, что убийца не был найден еще десять лет назад. На полицейских давят со всех сторон, требуя от них результат.

– Но при чем здесь мы? – возмущаюсь я голосом обиженного на весь мир ребенка. Ведь это несправедливо. «Жизнь вообще несправедливая штука», – наверняка ответил бы Том. Можно подумать, я этого не знаю. Потеряв сначала Себа, а вскоре за ним – отца, пусть даже иначе, я давно усвоила: жизнь и справедливость не имеют точек соприкосновения.

Том даже не считает нужным спорить со мной по этому поводу. Он уже говорит дальше:

– Думаю, тебе стоит найти адвоката.

– Адвоката? – переспрашиваю я. – Ты серьезно? – Он хмуро кивает. – А у тебя он уже есть?

– Нет. Но моя вторая половинка не спала с девушкой, которая впоследствии была найдена компактно сложенной, словно фигурка-оригами, на дне колодца.

Я вижу, как белый череп Северин ухмыляется мне поверх груды чистых белых костей. У меня перехватывает дыхание.

– Ну, раз ты так выразился…

– Это Модан и французская полиция вскоре так выразятся.

– Но ведь они же не знают, что он с ней…

Том кивает:

– Да. Но еще есть Каро. Я точно не знаю, что ей известно. И я не знаю, скажет ли она им что-нибудь, однако…

Том неопределенно машет рукой. Я понимаю, он пытается подчеркнуть, что нельзя ничего утверждать – может, да, а может, нет. Но я знаю правду, и правда такова: Каро наверняка скажет. Если только у нее нет некоего корыстного интереса, который я еще не успела разгадать, я не сомневаюсь: Каро скажет. Если уже не сказала. Я смотрю на Тома. И мои мысли бегают по всем этажам мозга.

– У них уже имеются улики, чтобы предъявить нам обвинения? Такие вещи не строятся на одних допущениях.

Том пожимает плечами:

– Я не большой знаток французского уголовного права.

– Я тоже. – В данный момент это кажется мне страшным зиянием в моем юридическом образовании. – Значит, ты на полном серьезе советуешь мне нанять адвоката? – в конце концов говорю я.

– Да. – В глазах Тома нет и тени сомнения.

– Что ж, если надо, значит, найму. – Я все еще смотрю на него, голова моя идет кругом.

– И прекрати разговаривать на эту тему с Ларой, – все не может успокоиться Том.

– Да-да, хорошо. – Он смотрит на меня, как будто ждет чего-то большего, но я лишь повторяю: – Хорошо.

Он кивает и с облегчением вздыхает:

– Отлично.

* * *

Домой я возвращаюсь на такси – не хочу вновь попадать в шум и давку метро. Мои нервы напряжены до предела. Задень меня случайно кто-нибудь, и я покроюсь трещинами. Водитель пытается заговорить со мной, но, не получив ответа ни на один свой вопрос, тоже умолкает. Пока мы едем, на экране мобильника высвечивается имя Лары, а сам телефон настырно трезвонит. Я смотрю на него и вижу, как от него во все стороны тянутся нити паутины. От Лары – к Алену Модану. От Лары – к Тому. От Тома – к Себу. От Тома и Себа – к Каро, подруге их детства. От Тома и Себа – к Тео, их университетскому приятелю. От Тео – к Северин. От Северин – к Себу. Если потянуть хотя бы за одну нить, ее дрожание почувствуют и все остальные.

Наконец телефон умолкает. Я не перезваниваю.

К понедельнику Северин нашла еще один способ заявить о своем присутствии – газеты. Ее случай произвел во Франции волны, достойные нескольких дюймов колонки европейских новостей в «Телеграфе». Кстати, делу придана легкая политическая окраска, которая мне не совсем понятна – я не большой знаток французской внешней и внутренней политики за последние десять лет. Кстати, еще одна зияющая дыра в моем образовании. В газете даже опубликовано фото Северин. Впрочем, удивляться нечему: в бикини – а на фото она в бикини – Северин смотрится очень даже фотогенично. Она с равнодушным видом лежит на черно-белом шезлонге, глядя в объектив, и ее совершенно не заботит, что со всех сторон ее окружают слова, которые пытаются воспроизвести ее жизнь и смерть, и тот хаос, который они оставили после себя.

Кстати, фирма «Ченнинг и Ко» тоже засветилась в прессе. В офис, размахивая газетой, входит Пол, сегодня являющий собой идеальный шторм, сочетание прекрасно сшитого костюма, энергии и энтузиазма. Он подтягивает к себе свой график деловых встреч, я же беру у него газету и читаю. Статья хорошая. «Хотя фирма “Ченнинг и Ко”, во главе с Кейт Ченнинг, создана совсем недавно, она располагает опытным штатом сотрудников, которые многим дадут сто очков вперед».

– После такой статьи я снова могу взяться за Кэтфилдсов, – говорит Пол. – Тем более что они не ответили категоричным отказом. Попробую их, а затем Уинтерсонов. Мне тут по секрету рассказали, что в «БиПи» по этому поводу созывали специальный военный совет. – Пол захлебывается от энтузиазма. Наша победа, одержанная над фирмой «Хафт и Вейл», вдохнула в него энергии с огромным избытком. Со стороны может показаться, будто он страдает биполярным расстройством.

Я кладу газету на стол, рядом с Северин. Одна статья, где я названа по имени, другая – где я всего лишь «одна из компании англичан, отдыхавших тогда на соседней ферме», которые «теперь помогают полиции в расследовании». Две совершенно разные статьи. Северин продолжает смотреть на меня с шезлонга, и я не могу думать ни о чем другом.