Дерзкая скромница - Эмили Маккей

– Я пытаюсь убедить Алекса посетить один очень важный для него вечер. А он не хочет идти, хотя это здорово помогло бы его бизнесу.

Мать Алекса удивленно сдвинула брови, не совсем понимая, о чем идет речь, и тогда Алекс пересказал ей все по-испански.

– Много потенциальных клиентов и влиятельных людей будет там, – продолжала объяснять Джессика.

Мать Алекса продолжала хмуриться – либо она не поняла ее слова, либо само предложение ей сильно не понравилось.

Джессика заволновалась.

– Я просто хотела сказать… – начала она, но Алекс перебил ее, снова заговорив по-испански.

– Ах, – кивнула женщина и с улыбкой обратилась к Джессике: – Иногда мой английский… не очень хороший…

– О нет, госпожа Морено, – автоматически возразила Джессика, приученная к вежливо-лживому этикету, – все превосходно!

Мать Алекса просияла:

– Пожалуйста, называйте меня Розой.

И она повлекла Джессику с собой на кухню.

– Алехандро всегда говорит, чтобы мне не волноваться. А как я могу не волноваться? – Не давая Джессике возможности ответить, Роза продолжала: – Он оплатить билеты, чтобы мы приехали отмечать день рождения Миранды. Вы останетесь с нами на ужин? Я готовлю еду. Вы можете помочь.

Роза по-свойски нашла девушке работу на кухне.

Но даже в такой миролюбивой обстановке чувствовалось, что всем присутствующим интересно, кто такая Джессика и, главное, кто она для Алекса.

Однако тот ничего не объяснял.

А у Джессики спрашивать не решались.

Тем более что Алекс, скрестив руки на груди и нахмурившись, стоял в дверном проеме, наблюдая за девушкой. И даже когда он ушел, она еще долго ощущала его осуждение.

То, что Джесс оказалась на семейном празднике, Алекса совсем не радовало.

И его сильно волновало, что его семья абсолютно не похожа на семью Джессики. Нет, он не стыдился своих родных, но разница в социальном положении пугала.

Он не мог не думать о том, сколько великосветских вечеринок посетила Джессика за последнее время и как убого по сравнению с этими приемами будет выглядеть семейный день рождения, организованный на заднем дворе его дома.

Алекс ждал, что она вот-вот извинится, найдет какую-нибудь отговорку и исчезнет, но ожидания его были напрасны. Джессика уходить не собиралась.

И ее поведение, и она сама – все сводило его с ума.

Мало того – на ней был тот самый свитер. Алекс не забыл ее игривых рассуждений по поводу того, стоит ли надевать под него нижнее белье, и теперь гадал, есть у нее что-нибудь под одеждой или нет.

К тому времени, когда Роза Морено позвала всех к столу, Алекс решил, что вот сейчас-то Джессика точно засобирается домой, но опять обманулся в своих ожиданиях.

Роза показала девушке, куда присесть.

– Не надо так волноваться, – сказал ей Томас, приблизившись. – Видишь ли, я здесь тоже человек новый, но спокоен.

Потом он подошел к Алексу и хлопнул его по плечу:

– Ну, а ты чего так волнуешься? Очнись. Все прекрасно.

– Ага, тебе легко говорить. Ведь не твоя знакомая на твоем семейном празднике собирается пить домашнее пиво вместе с твоими родственниками.

– Ну, – развел руками Томас, – домашнее пиво еще никого не убивало. – Но, посмотрев на Джессику, которая, сделав первый глоток, побледнела и только спустя несколько секунд очаровательно улыбнулась, добавил: – Хотя, наверное, это не то, к чему она привыкла.

– Вот именно, – подтвердил Алекс.

– Да ладно. – Томас улыбнулся. – Ей все нравится, она наслаждается происходящим.

– Да что ты, в самом деле! – чуть было не вспылил Алекс. – Посмотри вокруг! Это место – забытая богом дыра. А она – дочь сенатора! И ты думаешь, что ей нравится?

– Да, думаю, нравится. А тебе – нет.

Маленькая девочка забралась на колени Джессики и, удобно устроившись, начала грызть лепешку, пуская слюни.

Джесс явно не умела обращаться с детьми, но бережно придерживала ребенка, умиляясь происходящим.

Через несколько минут она уже играла с малышкой, и та счастливо смеялась.

Наблюдая за происходящим, Алекс почувствовал нечто, очень напоминающее любовь. Не то юношеское, спонтанное чувство, которое он испытывал к Джессике раньше, но что-то более глубокое и сложное.

И его настроение изменилось в одну секунду. Он теперь был доволен тем, что она приехала и осталась на праздник.

И даже больше – он хотел, чтобы она была здесь не только сегодня. Но и всегда.

Он хотел бы вот так же стоять, прислонившись к дереву, и наблюдать, как она играет с их ребенком.

В этот момент Алекс понял, насколько ошибался в своих чувствах к ней, введя в заблуждение и себя, и ее. Его охватила не просто страсть, не только безумное влечение.

Это была настоящая любовь.

И осознание сего сильно испугало его.

– Пока все идет прекрасно. – Около Алекса снова появился Томас с большим стаканом пива.

– Вот именно, что пока, – пессимистично отозвался Морено.

– Скажи-ка мне, приятель, – продолжал болтать Томас, – что тебя беспокоит больше? Опасаешься, что она не сможет ужиться с твоей семьей или что сможет?

Алекс с нескрываемой злостью уставился на напарника:

– Тебе больше нечем заняться, кроме как злить меня?

Смех Томаса попортил и без того до предела напряженные нервы Алекса.

– Нет, мне предстоит еще одно дело, не такое веселое, правда. Я обещал детям поиграть с ними в баскетбол после ужина. Но пока я свободен.

– Молча еду пережевывать вот что нужно делать во время ужина, – посоветовал Алекс.

Томас, пожав плечами, отправился к столу. Алекс не собирался играть в баскетбол вместе со всеми. Ему было совсем не до того. Он не мог глаз отвести от Джессики. Да и не хотел.

Раньше Алекс считал, что у них нет будущего, не может быть ничего вне спальни.

Но вот она провела несколько часов в кругу его семьи, и все складывалось просто замечательно.

Более того, Джессика, казалось, наслаждалась происходящим.

Ей нравилось здесь, и это совсем не походило на поведение женщины, которой нужен мужчина на одну ночь как подтверждение ее дерзости.

До сегодняшнего вечера Алекс был уверен, что Джессика ни за что не захочет общаться с людьми его круга, но ее поведение говорило о том, что ей нравился он, нравились его родственники и нравились долгосрочные отношения.

Но вдруг он ошибается? Неужели она просто искусно притворяется, ведь в ней течет кровь политика и стратега…