Доверие - Пенелопа Дуглас

У меня все внутри переворачивается, но вскоре я замечаю открывающийся отсюда вид. Перед нами город раскидывается в долине на фоне гор, деревьев и бескрайних просторов вдали. Общая картина этого огромного пространства заставляет мое сердце переполниться восторгом.

– Ого, – шепчу я.

Мы сидим так пару минут, любуясь пейзажем. Ной снимает шлем и проводит рукой по волосам.

– Ты не особо разговорчивая, да? – спрашивает он.

Моргнув, я возвращаюсь в реальность. Мои родители умерли совсем недавно. Разве я должна быть разговорчивой?

Я проглатываю свои слова прежде, чем озвучиваю их. Смерть родителей не повлияла на то, какая я. У каждого есть собственное понятие «нормы», однако объясняться я ни перед кем не собираюсь.

– Мой папа считает, что ты презираешь своих родителей, и поэтому тебя не печалит их смерть, – говорит Ной, по-прежнему глядя на долину. – А я думаю, ты грустишь, но злость преобладает над горем, потому что на самом деле все было наоборот, не так ли? Они презирали тебя.

Сильнее стискиваю челюсти. Они с отцом обсуждали меня? Кто сказал, что я не грущу? Откуда ему это знать? Существует некий список определенных форм поведения, допустимых при потере близкого родственника? Некоторые кончают жизнь самоубийством после смерти любимых. Разве это доказывает, что такие люди горевали сильнее меня?

Я убираю руки с талии парня.

– У нас тут тоже есть интернет, знаешь? Ханнес и Амелия де Хаас были помешаны друг на друге.

Он поворачивает голову, и я вижу, как двигаются его губы, однако нахожусь в оцепенении.

Ной продолжает:

– Они завели ребенка, полагая, будто так положено, а позже поняли, что их представления о родительских обязанностях совершенно не оправдались. Необходимость воспитывать тебя отвлекала твоих родителей друг от друга.

Горло словно иглы пронзают. Я сглатываю и чувствую подступающие слезы, но подавляю их. Откуда Ной все это знает?

– Поэтому они сплавили тебя на попечение других людей, когда ты немного подросла. Школы-пансионы, летние лагеря, няни…

Мой подбородок дрожит. И я не сдерживаю эту дрожь, ведь он меня не видит.

– Ты не презирала родителей, – наконец говорит парень. – Ты их любила.

* * *

Много часов спустя, когда я уже сплю, продолжаю слышать его слова. Необходимость воспитывать тебя отвлекала твоих родителей друг от друга. Они презирали тебя. Ты их любила.

Нет.

Пытаюсь отступить, только что-то удерживает мою руку. Мне больно. Я тяну и дергаю ею, но боль лишь усиливается. Как бы я ни старалась сделать шаг назад, все равно не получается сдвинуться с места. И руку высвободить не могу.

Что меня держит? Отпусти. Отпусти.

Раньше я их любила. Действительно любила. Но…

Трясу рукой в попытке вырваться, однако не могу повернуться, не могу убежать.

Я любила их раньше. Но не сейчас.

Я не знаю. Не знаю.

Резко распахиваю глаза. Мой холодный большой палец касается кожи живота. Моргнув, принимаю сидячее положение. В руке болезненно пульсирует, и я морщусь. Опустив взгляд, обнаруживаю, что она застряла в футболке – там, где было маленькое отверстие, теперь зияет огромная дыра.

Освобождаю кисть, сжимаю и разжимаю кулак, чтобы восстановить кровоток, тихо зашипев:

– Черт.

Вскинув вторую руку, сбиваю с тумбочки будильник и рычу.

Я приехала сюда, чтобы побыть наедине с собой, чтобы отдалиться от проблем. На деле же получается, что я стала еще более ненормальной, чем прежде. Три дня, и мне уже снятся ночные кошмары, чего не случалось с четвертого класса. Этого дерьма еще не хватало. Ной не имел права затрагивать столь личные темы в разговоре со мной, особенно не зная реальной ситуации. Если захочу, то поговорю об этом.

Вытираю пот, выступивший над верхней губой, сбрасываю с себя одеяло, включаю лампу. Спустившись на пол, вытаскиваю из-под кровати чемодан. Домой возвращаться не обязательно, но и оставаться здесь тоже. Я им не нравлюсь. А они не нравятся мне. Есть уйма мест, где люди не будут меня донимать. Я всегда хотела посетить Коста-Рику. Арендовать домик на дереве. Ходить на прогулки с пауками и змеями. Жить среди насекомых нестандартного размера. Все это звучит куда заманчивее, чем дом Ван дер Бергов.

Стремительно выйдя из комнаты, спускаюсь вниз. Свет везде выключен, слышно лишь, как тикают напольные часы.

Джейк проснется на рассвете. Нужно убраться отсюда до его пробуждения. Не уверена, далеко ли уйду. Мне, наверное, понадобится два дня, чтобы с багажом добраться до города пешком.

Я пересекаю кухню, открываю дверь в гараж и сбегаю по пяти ступенькам к стиральной машине. От холода мои ноги покрываются мурашками, потому что я в пижамных шортах. Открыв сушилку, достаю оттуда свою одежду, в том числе и фланелевую рубашку Ноя.

Приподнимаю край своей футболки, намереваясь быстро переодеться в новую, однако дверная ручка мастерской внезапно трясется. Я резко поворачиваю голову влево, отпустив футболку.

У меня отвисает челюсть, в голове проносится тысяча мыслей, пока я прислушиваюсь. На случай, если мне показалось. Джейк и Ной ведь наверху, верно? Сейчас начало второго ночи.

Через секунду ручка снова дергается, снаружи раздается глухой удар в дверь. Подпрыгнув, хватаю со стойки ржавый стальной прут. Я замираю на мгновение, затем пячусь, решив забежать обратно в дом и разбудить дядю.

Прежде чем успеваю развернуться, дверь вдруг распахивается. Я хватаю ртом воздух. Ветер кружит листву. Передо мной появляется окровавленная туша животного. Зацепившись за перила, я падаю на задницу и опираюсь на руки, выставленные назад. У меня перехватывает дыхание. Какого черта?

Порог мастерской пересекает мужчина в джинсах. Кровь струится по его обнаженной груди, потому что на плечах он держит мертвого оленя. С пересохшим ртом и сердцем, выпрыгивающим из груди, я наблюдаю, как он подходит к длинному деревянному столу, на который бросает животное с тридцатисантиметровыми рогами, после чего поворачивается, чтобы пинком закрыть дверь.

Я в ужасе пялюсь на него. Потоки крови стекают по спине незнакомца, вдоль позвоночника. Перевожу взгляд на оленя – его голова безжизненно свисает с края стола. Отвожу глаза на миг, сглатывая подступившую к горлу желчь.

Тот олень, которого я видела несколько дней назад сразу после приезда – тоже его рук дело?

Развернувшись, парень встречается со мной взглядом и подходит к умывальнику, расположенному возле сушильной машинки. Разорвав зрительный контакт, он включает воду.

Я пытаюсь собрать достаточное количество слюны и смочить рот, но вся эта кровь на его теле… Господи. Сжимаю кулаки.

Кто?..