Сердце зверя - Татьяна Корсакова

Сначала Дмитрий увидел корову. Когда-то белая шкура побурела от запекшейся крови. Над шкурой этой и над страшными рваными ранами вились мухи. Подернутый белесой пленкой коровий глаз смотрел на Дмитрия с упреком. Рядом с коровой валялись ошметки чего-то коричневого, лохматого. Он не сразу понял, что это собака. То, что от собаки осталось… Сердце замерло, сбиваясь с галопа, а колючий ком в горле сделался еще больше. Дмитрий зажал нос рукавом. Казалось, если не станет этого удушающего запаха, остальное он легко сможет пережить. Он просто еще не знал, что увидел не все…

За спиной послышался треск, Дмитрий резко обернулся, готовый отражать атаку неведомого зверя, а увидел своего возницу. Тот был взъерошен, в рыжих волосах его застряла иглица, а лицо так побледнело, что даже веснушки, кажется, полностью утратили цвет.

– Вот вы где, барин, а я уже думал… – Мужичок не договорил, замер с открытым ртом, разглядывая случившееся на поляне побоище. – Что это?

– Это я вас хотел спросить. – Дмитрий уже взял себя в руки. – Какой-то хищник?

– Зверь… – К мертвой корове мужичок подходил осторожно, боком, словно боялся, что она может ожить.

Дмитрий шел следом. Как ни странно, чужая растерянность придала ему уверенности. Если зверь и был, то уже ушел. Раны давние, кровь давно свернулась. И запах…

– Может быть, медведь? – Про медведей он читал. Знал, что они могут быть опасны, но представить такое вот никак не мог. – У вас тут водятся медведи?

Мужичок не ответил, обошел корову по кругу, присел на корточки, рассматривая раны, покачал головой.

– Или волки? – Не так уж и велик был запас его знаний. Кто там есть из хищников? Медведи? Волки? Кабаны? Вот рыси еще, кажется, опасны.

А мужичок, изучая какие-то одному ему видимые следы, уже направился к противоположному краю поляны. С каждым шагом он шел все медленнее и медленнее, пока наконец не застыл на месте как вкопанный, сказать ничего не сказал, но вздохнул громко, с протяжным свистом, и перекрестился размашисто. Он стоял еще над одним телом, на сей раз не звериным, а человеческим, изорванным, выпотрошенным, обезображенным до неузнаваемости. И в этот самый момент Дмитрий испугался по-настоящему, словно бы до этого была всего лишь страшная игра, а сейчас началась настоящая жизнь, еще страшнее…

Мужичок нагнулся, поднял с земли кнут с украшенной резным орнаментом рукояткой, сказал едва слышно:

– Ерошка Скворцов…

– Кто?..

– Ерошка, вдовы Скворчихи сын. Его это вещь… – сказал и кнут отшвырнул, словно боялся запачкаться, а ладони вытер о штаны. – Давайте-ка, барин… пойдемте-ка отсюдова… – Рука его, влажная от пота, вцепилась в запястье Дмитрия. – Не нужно нам туточки оставаться.

Он говорил и тащил Дмитрия за собой, прочь от растерзанного тела несчастного Ерошки Скворцова.

– Но как же?.. – Дмитрий обернулся.

– Ему уже ничем не помочь, а мы, барин, живые. Вот живыми бы и остаться.

Лошадка стояла, привязанная к дереву, от их появления испуганно шарахнулась в сторону, тоненько заржала.

– Да что ж это такое! – Мужичок распутал поводья, вскочил в телегу, безжалостно стегнул лошадку и велел: – Садитесь, барин, если не хотите пешью до Чернокаменска добираться.

И Дмитрий послушался, уже на ходу запрыгнув в телегу, оглянулся, всматриваясь в темную стену леса. Вдруг всего на мгновение померещилось, что из чащи за ними тоже кто-то наблюдает, смотрит с ненавистью. Мысль эта показалась ему такой дикой, что он прогнал ее безо всякого сожаления, подумал с горечью – вот и начались приключения…

Пока дорога шла лесом, лошадка неслась резвой рысью, ее даже подстегивать, как раньше, не приходилось, а мужичок молчал, хмурил рыжие брови, жевал ус.

– Так что это за зверь? – Дмитрий не выдержал, молчание и похожая на бегство скачка угнетала. Самому себе он казался трусом из-за того, что оставил в лесу несчастного незнакомого ему Ерошку.

– Волки это, барин. – Мужичок оглянулся и, кажется, вздохнул с облегчением. – Волки у нас и раньше лютовали, но больше в голодные годы и посеред зимы. А сейчас лето, живности в лесу полно, ешь – не хочу. А они вот повылезли… – Он замолчал, переводя дух, а потом снова заговорил: – Волки – они ведь твари умные, без лишней надобности, если не с голодухи, на человека нападать не станут. Был, правда, случай, когда Савву Кутасова, тестя злотниковского, вместе с евоным управляющим и егерем волчья стая порвала, но тогда зима была. Люди в лес на охоту отправились, а тут метель. Несколько дней мело, все думали, отсидятся в охотничьем домике, опытные были мужики, матерые. А как не вышли, дочка кутасовская отряд снарядила, чтобы отца отыскать, значицца. Нашли… вот такими, как мы, Ерошку. Земля им всем пухом.

– А Ерошка – это кто? – спросил Дмитрий.

– Да никто, полоумный, прости господи. Детина вымахал здоровый, а ума бог не дал. Промышлял, чем придется. Иногда ему и в городе работенка перепадала, но редко, вот он по лесу и бродил с псом своим. Корову материну пас.

– Так далеко от дома?

– А разве ж это далеко, барин? – удивился мужичок. – Пару верст всего. Вон уже и Чернокаменск виден.

И в самом деле, виден. На первый беглый взгляд, не город, а, скорее, деревня с разрозненными подворьями.

– Разочарованы? – Мужичок его удивленное молчание расценил по-своему. – Небось, думаете, что за город такой? Так это ж только окраины, дальше-то красивше пойдет. У нас тут все серьезно: и завод, и мастерские, и дома двухэтажные имеются, и усадьба кутасовская, и ажно две башни. – Тут мужичок поморщился, видно, башнями он не гордился, а вот Дмитрию, уже окончательно оправившемуся от потрясения, стало интересно.

– Что за башни?

– А, так… – Мужичок махнул рукой. – Построил архитектор один залетный в городе две башни, водонапорную и часовую. И обе бесполезные.

Мужичок, похоже, тоже оправился, осмелел, расправил плечи, но на покрытом веснушками лбу Дмитрий отчетливо видел бисерины пота. Может, от жары?

– Отчего же бесполезные?

– А оттого, что первая – водонапорная. Башня есть, воды нет. Вот и скажите мне на милость, зачем она нужна?

– А вторая?

– А вторая – часовая. В кутасовской усадьбе стоит. Тоже бесполезная, потому как, я так рассуждаю, ежели есть часовая башня, так она должна время показывать, а эта… Баловство одно, а не башня.

– Не показывает? – спросил Дмитрий. Ему уже хотелось увидеть обе башни залетного архитектора, пусть бы даже они и считались бесполезными.

– Куранты есть, фигуры какие-то на самой верхотуре под музыку крутятся, а толку нет. Проработали те куранты всего пару дней, пока сам же архитектор с башни по пьяной лавочке чуть не свалился. С тех пор там все на замке. Я же говорю, бесполезная вещь. Ну, а что у нас на Стражевом озере делается, вы сами скоро увидите. Там третья башня.