Третья сила - Валентин Холмогоров

Артефакты проверяли не один раз, причем специалисты разных профилей. Волхвы, ментаты, я сам. Никто не заметил возможного конфликта. Нанесенные мастерами символы обладали множеством значений, допускавших огромное количество толкований. Что конкретно не понравилось Князю, что могло его взбесить? Неизвестно. Мы, безусловно, рано или поздно получим ответ, но сколько крови он будет стоить?

Антипкин скривился от боли и наконец-то поинтересовался:

– Ты сам-то цел?

– Как видишь.

Слава кивнул и погрузился в размышления о чем-то своем.

Что ж, в капище, вернее, в том, что от него осталось, мое присутствие более не требуется. К утру жрецы закончат зализывать раны, потом, наверное, примутся за восстановление храма. Тут я уже ничем не смогу им помочь, а значит, пришло время заняться другими, не менее важными и неотложными делами.

Фролов с мрачным выражением лица оглядел разгромленное сердце капища. Прежде ему не доводилось здесь бывать, и, положа руку на сердце, он предпочел бы явиться сюда по иному, не столь трагичному, поводу. Гибель пяти сильных псионов и трех жрецов приятным событием не назовешь. Расследование всех схожих происшествий прямо или косвенно входит в сферу интересов Призрака, поэтому он, не дожидаясь официального приказа, едва ли не первым примчался посмотреть на результат буйства Навьего Князя. Увиденное ему не понравилось.

– Как же это вы так? – наконец без привычного ерничанья выразил он свои чувства.

В ответ я только пожал плечами. Что тут скажешь? Призыв духов всегда связан с опасностью, и мы, те, кто все-таки решается рискнуть, знаем цену возможной ошибки. В шаманской практике случается всякое. Иногда даже тщательно выверенные, многажды опробованные ритуалы дают сбой.

– Я вызвал Покойника. – Призрак удивленно вскинул брови. Покойник сейчас числился в настолько секретной организации, что связаться с ним быстро не смог бы и сам Фролов. Не говоря уже о возможности пригласить для консультаций. – Пусть он разбирается с духами, ищет ошибку в обряде. Самая работа для истинного шамана.

– Когда он еще приедет…

– Сегодня вечером. Он закатил начальству истерику, и его отпустили.

Истинные шаманы, способные общаться и понимать сущности ментала, встречались редко. Их всего-то шестеро на весь мир. Зато они могут достать практически любую информацию, собрать компромат на кого угодно, раскрыть любые секреты. Оттого и берегут их, как зеницу ока, оттого-то и считают не менее опасным оружием, чем атомное. Покойника сразу привлекли бы к проекту, не помешай традиционная вражда спецслужб.

– Есть, есть в жизни маленькие радости, – покивал мой собеседник. – Если бы этих самых радостей не было, стрелялся бы народ от тоски. Я первый и начал бы. Пойдем-ка, Аскет, прогуляемся.

Капище вымерло. Приглашенные эксперты выгнали прихожан и жрецов в целях лучшего «считывания фона», для верности оцепив территорию солдатиками в форме. Сейчас со здания снималась, слой за слоем, накопленная за десятилетия информация. Эмоции по большей части. Что следователи надеялись узнать таким образом, я не смог бы выяснить, даже перетряхнув их мозги до самого подсознания. Как бы то ни было, навстречу нам попадались только обитавшие при святилище духи, провожавшие нас насмешливыми и жестокими взглядами.

– Если честно, Аскет, очень уж меня беспокоит твой гастарбайтер… – начал Призрак.

Он успел поведать о части своих проблем, и мы оба согласились, что моя драка с продавцом и его расследование – звенья одной цепи.

– Он не мой.

– Хорошо, пусть будет свой. В силу абсолютной неизвестности обнаруженные тобой ментаты кажутся мне более опасными, поэтому предлагаю сосредоточиться именно на этой проблеме.

Мне оставалось только кивнуть.

– Интересно, каким образом они сумели блокировать чувство угрозы? Атака началась абсолютно неожиданно, словно те, кто ее задумал, вообще находятся вне нашей реальности.

– Как чужаки? – буркнул Фролов. И тут же предложил: – С Беловым посоветоваться не хочешь? Он чаще твоего общается с духами.

– Спорное мнение, – позволил я себе усмешку. Тени давно стали моими постоянными спутниками, о возвращении чужаков они бы сообщили мне первому. – Нет. Я сумел считать достаточно, просто… Представь себе, что у меня в памяти сидит ком из кусочков мозаики. Эти кусочки медленно вращаются, ищут подходящие грани, постепенно притираются друг к другу, превращаясь в единое полотно. Скорость процесса зависит от найденных намеков, послужить которыми может абсолютно любое явление. Рано или поздно картинка сложится.

– Лучше бы рано, чем поздно.

– Чем больше я узнáю о контролерах и их марионетках, тем быстрее пойдет процесс. Могу походить по городу, поискать новые объекты для изучения.

Призрак отнесся к предложению с явной прохладцей: у него, по всей видимости, был заготовлен другой план.

– Мы решили действовать масштабнее. Связаны найденные нами марионетки с родянским ритуалом или нет, мы точно не знаем, верно? Ну так и незачем рисковать. Мы тут собирались под видом проверки паспортного контроля хорошенько прочесать стройки, кафе, овощебазы вместе с Миграционной службой. Сильных ментатов в городе хватает… Ты меня слушаешь?

– Да.

– Потрясающая лаконичность! Так вот, я обломался. – Призрак остановился и, словно сам не веря прозвучавшему признанию, повторил: – Я – обломался! Какая-то вшивая секретарша из комиссии по труднадзору срывает совместную операцию милиции, ФСБ, ФМС и нашей с тобой любимой Службы. Ты можешь в это поверить?

– Не могу, – согласился я. – В секретаршу – не могу. Здесь либо бюрократическая ошибка, и тогда головы уже летят, или против нас сыграл серьезный противник. У тебя есть влиятельные враги в чиновничьей среде?

– Полно! Но так они подставляться не станут. – Он резко остановился, вороватым движением огляделся по сторонам и заговорщицки понизил голос: – Слушай, а у тебя враги есть? Я никому не скажу, честно.

– Живых – нет. – Я невольно улыбнулся от предположения, что мешать пытаются не следствию, возглавляемому лично Фроловым, а мне, грешному. Нет, проблема не во мне. – Ищи среди своих недругов. Скорее всего, один из обиженных тобой начальников мстит доступным ему способом за неимением других.

Константин криво улыбнулся и согласился:

– Все может быть. Я отдавил любимые мозоли достаточно большому количеству людей, среди них наверняка найдется хотя бы один гаденыш с хорошей памятью. Однако мне, как, думаю, и тебе, хотелось бы прояснить один скользкий момент: саботаж идет от природной вредности или по чьему-то приказу?

– Так узнай. Не верю, что у тебя нет нужных связей.

– Есть. Только твои в данном случае эффективнее.

Я безуспешно порылся в памяти.

– Ты ничего не путаешь?

– Ничуть. Помнишь того мужика, которого вы с Мисюриным и Зайцевым в норму приводили? Тогда я вас и познакомил, еще выдернул тебя прямо из королевской камеры.