Недосягаемая - Барбара Картленд

— Неужели? Я вспоминала прошлое.

— И поэтому загрустила?

— Не совсем. Я вспоминала счастливые времена.

— А хорошо иметь воспоминания? — спросил Филип.

— Говорят, это компенсация старости, — сухо ответила Лидия.

— Но ты ведь не старая, — возмутился Филип.

— Иногда мне кажется, что я уже отпраздновала свое столетие, — призналась Лидия.

— Наверное, это чувство возникает в тебе из-за папы, — сказал Филип. — И отчего только он вовсю старается быть молодым?

— Вовсе нет, — с упреком произнесла Лидия, моментально встав на защиту Ивана.

— Так оно и есть, — настаивал на своем Филип. — Он все время пытается показать, как он молод. В другой раз я бы и не заметил, если бы он так не старался.

Лидия вздрогнула.

— По-моему, ты жесток, — немного погодя произнесла она.

— Прости, мама, если это тебя расстроило. Я не ропщу, мне просто жаль папу — вот и все. В конце концов, он все еще очень здоров и бодр, но мы с ним не ровесники, и я не понимаю, почему он стремится каждый раз показать мне, что он более проворен и энергичен, чем я.

— Что вы друг другу наговорили? — встревожилась Лидия.

— Ничего, — ответил Филип. — По правде говоря, первой заметила это Кристин.

Лидия сдержала нетерпеливый возглас, она догадывалась, что такая проницательность не для Филипа. Но вряд ли она имела право запретить брату и сестре обсуждать отца.

— Ты только не волнуйся, — взмолился Филип. — Я бы ни за что не упомянул об этом, если бы знал, что ты так разволнуешься.

— Единственное, что меня волнует, — это когда мы не счастливы все вместе.

— Но мы ведь счастливы. Разве нет? — искренне удивился Филип, и Лидия успокоилась.

— Между прочим, — сказала она, — завтра ваш отец привезет к нам погостить одну девушку.

— Это еще зачем?

— Она беженка, музыкант, и он хочет ей помочь.

— В таком случае мне чрезвычайно жаль, что он не подождал окончания моего отпуска. Терпеть не могу чужих женщин в доме. Она будет строить из себя творческую личность и захочет после обеда играть в саду на гобое.

— Надеюсь, что нет, — рассмеялась Лидия. — Но если бы нужно было ждать окончания твоего отпуска, то пришлось бы дожидаться довольно долго. Врач говорит, пройдет по меньшей мере три недели, прежде чем тебе снимут повязку.

— Отчасти я рад, — заметил Филип, — и в то же время боюсь, что война закончится, а я так и не успею еще раз сразиться с фрицами. Хотя, наверное, останутся еще японцы.

Лидии не хотелось выдать своего желания — чтобы все войны закончились до того, как он вновь должен будет подставить себя под пули. Она знала, что безнадежно произносить вслух такие мысли. Филип устыдился бы, услышав ее. Поэтому она просто сказала:

— Я так рада, что ты со мной дома, дорогой, — и больше не развивала эту тему.

Реакция Кристин на новость о том, что Иван привезет в дом незнакомую эмигрантку, оказалась более бурной. Филип выпалил известие за обедом, когда они сидели за столом втроем. Глаза Кристин расширились от удивления, а затем она быстро взглянула на мать, словно искала у нее подсказки.

— Правда? — спросила она.

— Абсолютная правда, — ответила Лидия. — Твой отец сообщил мне сегодня утром. Это несчастная датчанка, ее родители все еще в Дании.

— Почему он хочет привезти ее сюда? — продолжала спрашивать Кристин.

Тот же самый вопрос Лидия задавала и самой себе, но она не собиралась позволить Кристин критиковать Ивана.

— Дорогая, тебе не кажется, что ты ведешь себя немного эгоистично? — спросила она. — У нас так много всего, что, конечно, мы можем поделиться с теми, у кого нет ничего.

— Я бы предпочла сама выбирать тех, с кем мне хотелось бы поделиться, — загадочно ответила Кристин.

Разговор на этом иссяк. Но позже, когда Лидия отправилась спать, потому что устала, Кристин пришла к ней в комнату. В отличие от отца, который был здесь только сегодня утром, она сразу заговорила о деле, усевшись на кровать. Лидия еще подумала, как необычно привлекательна, легка и воздушна ее дочь сегодня, в этом неярком тюлевом платье, надетом к обеду.

— Что ты знаешь об этой женщине, которую отец привозит сюда? — спросила она.

— Только то, что рассказал отец, — ответила Лидия. — Мне жаль, если вы с Филипом против нее, но думаю, она будет занята своей музыкой и не слишком обеспокоит вас.

— Дело не в этом, — сказала Кристин.

Она, по-видимому, хотела добавить что-то еще, но потом передумала.

Кристин встала с кровати и подошла к туалетному столику. Лидия гадала, чем встревожена дочь. Быть может, ребенок, которому было отдано много внимания, вернувшись домой, просто испытывал ревность. Кристин, однако, ничего больше говорить не собиралась. Она расчесала волосы, затем взяла в руки маникюрные ножницы матери и подрезала кожу в лунке ногтя.

Молчание нарушила Лидия.

— Кристин, — сказала она, — и ты, и Филип просили меня не приглашать сюда молодежь, но я чувствую, что пренебрегаю своим долгом. Ты много времени проводишь в Лондоне, но до сих пор не рассказала мне, чем ты там занята. Я так и не знаю, скучно ли тебе или весело и что ты обо всем этом думаешь.

Кристин вернулась к кровати.

— Бедная мамочка, я нехорошо с тобой поступила, знаю. Но меня постигло одно разочарование. Не хочу об этом пока говорить, да и вряд ли смогла бы рассказать кому-нибудь, но все мои надежды потерпели крах, поэтому мне хотелось побыть одной. Ничего интересного в Лондоне я не делала, просто бродила где придется и смотрела на людей. Заходила в церкви и разбомбленные дома, а один раз во время дождя пошла одна в кино.

— Ты моя родная! — попыталась утешить ее Лидия.

— Прости, что заставила тебя волноваться, — сказала Кристин. — Мне ненавистна сама эта мысль, но внутри клокотали и гнев, и обида, так что из меня вышла бы плохая компания для тех новых людей, с которыми ты хотела меня познакомить. А еще, если честно, мне хотелось подумать. Ты же знаешь, у меня никогда в жизни не находилось времени подумать, я была постоянно окружена людьми.

— Тебе не так уж много лет.

— Да, но, по-моему, дело здесь не в летах. А ты как считаешь?

— Пожалуй, — согласилась Лидия.

— Я так много размышляла за последнее время, — продолжала Кристин, — что уже чувствую себя старше. — Она рассмеялась, заметив невольную улыбку Лидии. — Ну хорошо, я знаю, что это звучит высокопарно, но это правда. Постараюсь объяснить. В жизни есть много вещей, которых я не понимаю, а я хочу во всем разобраться. Но если я не буду о них думать, как же мне прийти тогда к какому-нибудь выводу?