Готовность номер один. Шестьдесят лет спустя - Григорий Сивков

Вечером, когда мы возвращались с аэродрома, она обычно ставила самовар и угощала нас чаем. Николай читал ей газеты или рассказывал случаи из фронтовой жизни. Увлекался, был он большим фантазёром и любил помечтать вслух. Однажды сидим за чаепитием. Коля, чтобы не обижать старушку, опорожнил второй стакан, отдышался и мечтательно говорит:

— Вот разобьем скоро фрица. И подамся я знаете куда?

— Куда же ты, милый, пойдешь? — Бабушка отодвигает чашку и умиленными глазами смотрит на свою симпатию.

— А-а-а, не знаете куда? В аэрофлот пойду.

— Это кто же такой? — удивленно вопрошает старушка.

— Это не кто, а что! — смеясь, замечает Гаврилов.

— Да ну тебя! — отмахивается старушка и смотрит на Тимофеева.

— Это гражданская авиация, — поясняет тот. — перевозит людей и грузы. А я буду новые трассы открывать. Новые воздушные дороги прокладывать!

Мы с пониманием смотрим на нашего друга. Старушка допивает остывший чай. А наш друг мечтательно продолжает:

— Спросят люди, а кто проложил трассу Москва, скажем, какой-нибудь там Сидней? А люди ответят: лётчик гражданской авиации, пилот первого класса Николай Константинович Тимофеев.

А несколько дней спустя закончилось формирование полка. И мы, попрощавшись с гостеприимной, всплакнувшей хозяйкой дома, полетели в район Грозного, где немцы опять сосредотачивали крупные силы, стремясь захватить нефтеносные районы.

По дороге совершили несколько запланированных посадок. Они были, пожалуй, ничем особенным не примечательны, за исключением одной.

Летели на небольшой высоте. Внизу степь, степь, степь. Широкая, по-осеннему желтая, опустевшая и какая-то унылая в однообразии своих красок.

Вечереет.

Темнота в степи наступает неожиданно быстро. Надо торопиться долететь до места очередной нашей посадки.

— Подлетаем к аэродрому! — слышу в наушниках голос командира полка. Эскадрильи садятся в установленном порядке.

Сели, укрепили самолёты. Выставили караул. И пошли в сарай, неподалеку от летного поля. Небо чистое, звездное. Воздух прохладный, озерной солью пахнет. А в сарае свежая солома.

— Курите поосторожнее, — говорит начальник штаба полка майор Провоторов. А то кругом такая сушь.

Выкурив по единой на ночь, ребята, утомленные дальней дорогой, быстро заснули, кто где устроился. Вдруг среди ночи истошный крик:

— Пожар?!

Выскочили из сарая все, как по тревоге.

— Где горит? — спрашивает Провоторов у парня из нового пополнения, который выбежал в одном исподнем. Фамилию его уже сейчас не помню. Это он разбудил всех нас.

— Я, товарищ майор, малость перепутал, — сконфуженно говорит тот начальнику штаба полка Провоторову. — Проснулся а она висит над дверью, луна-то. Я её свет за пламя по ошибке принял…

Обступили ребята незадачливого и растерявшегося парня. А Провоторов большой души человек говорит:

— Ладно, хорошо не в воздухе, а на земле случилось. А вот у нас как-то второй пилот на "ТБ-3" выпрыгнул с парашютом. Вышел он из кабины, только сменили его. Посмотрел, а на крыле огонь. С перепугу к люку и выпрыгнул. Отблеск луны тоже за пламя принял. Перелетели мы линию фронта. Зенитки нас встретили. Невдомек никому, что нет второго пилота. Только почти у самой цели вспомнили. А его нет… Отбомбились, идём домой. Хорошо ещё, что экипаж большой без второго пилота… Сели. А часами тремя позже он тут как тут. Дали тогда ему десять суток строгого ареста. Отсидел он и поумнел сразу… — эту последнюю фразу Провоторов сказал, обращаясь к незадачливому сержанту. А потом уже ко всем: — Ну, пошутили, товарищи, и досыпать пора!

Вдоволь ещё насмеялись мы в остаток ночи, так и не заснули до подъема. Ранним утром взлетели и благополучно добрались к вечеру домой. Там два дня передохнули и полетели на задание — бомбить моторизованные части противника.

Искали, искали скопления немецких войск. Нигде не нашли. Прилетели домой, доложили. А командир полка гвардии майор Зуб смеется и говорит:

— Считайте, что это было продолжение учебных полётов. Ну, так для тренировки…

Командир полка давал возможность новому пополнению лётчиков немного освоиться с обстановкой боевых полётов в условиях Кавказа.

Командир, не знающий поражений

С отважным и хорошо знающим дело командиром наше знакомство состоялось в самое тяжелое время для полка, когда мы, "безлошадные", находились в резерве.

Он стремительно вошел в школьный класс, где размещался лётный состав и после обычного приветствия присев на топчан просто, без рисовки сказал:

— Я ваш командир полка. Фамилия моя Зуб. — И, посмотрев смеющимися глазами на Ивана Карабута, заметил: — Прошу не путать: Зуб, а не зуд…

Ребята сразу к нему с вопросами:

— Когда дадут самолёты?

Майор Зуб встал во весь рост. Похож он был, и внешне и внутренне, на русского былинного богатыря. Окинул нас всех цепким взлядом и твердо сказал:

— Летать будем! Самолёты получим в Куйбышеве.

И так же стремительно ушел, как и появился.

А вечером того же дня меня вызвали к командиру полка. Вошел, доложил, как положено по форме.

— Садитесь, Сивков!

Сел на край табуретки.

— Хочу назначить вас замом к Кондраткову, — без обиняков начал майор. Как смотрите?

— А самолёты?

— Будут!

— Справлюсь ли?

— Вам виднее, вы же командир звена…

— Групп самостоятельно ещё не водил…

— Поведете. Вы что думаете, я всю жизнь полком командовал?

Николай Антонович Зуб родился в 1911 году на Украине, в селе, недалеко от города Николаева, в крестьянской семье.

Его отец погиб на фронте первой империалистической войны. Мать осталась с двумя малолетними сыновьями. Вырастить их помог матери Прасковье Яковлевне брат погибшего отца, Семён Сергеевич Зуб.

Рос Коля тихим любознательным мальчиком. Ничем особо не отличался от своих сверстников, разве что слово умел держать крепко и, по-видимому, по этой причине уже тогда верховодил среди таких же как и он ребят — пионеров.

После окончания школы-семилетки Николай переезжает к сестре матери в поселок Соляное, под Николаевом, где устраивается работать мальчиком на мельницу. Тетке не по душе работа племянника, и она хочет пристроить его куда-нибудь в контору. Но Николай, несмотря ни на какие уговоры, отказывается и едет а город Николаев, на завод имени 61 коммунара. Там он работает сверловщиком. Вступает в комсомол.

Вместе с комсомольской агитбригадой Николай участвует в работе по коллективизации сельского хозяйства Николаевской области.