Поход Командора - Алексей Волков

Ощущение было не только моим. Судя по тому, что давно не раздавались песни, не слышался смех или хотя бы громкие голоса, команда испытывала то же самое.

Не знаю, сколько прошло, на часы я просто боялся смотреть, пока Гранье не объявил:

– Корабль, уходящий к югу, – испанская бригантина. Второй, забирающий несколько к северу, – «Кошка».

Я размашисто перекрестился. Первый раз в жизни.

Спустя еще какое-то время в сознание вторгся голос Ширяева:

– Вы бы поспали немного, Командор. На вас уже лица нет. Все равно догоним еще не скоро. Надо и отдохнуть.

– Потом, – отмахнулся я.

– Какое потом, милейший? – поддержал моего бывшего сержанта невесть как оказавшийся рядом Петрович. – Свалитесь – думаете, будет лучше? И потом, дело ваше, но сколько можно курить? Вы же один, наверное, полмешка табака извели!

В моей руке в самом деле была трубка. Только насчет курения наш доктор оказался не прав. Табак в трубке давно выгорел, как ни пытайся растянуть, не растянешь.

Я выбил сгоревшую массу, машинально набил свежим зельем, но тут в самом деле ощутил, что выкурено изрядно. Во рту было много хуже, чем на любой помойке. Если у меня там кто и ночевал, то явно не кавалерийский эскадрон. Тогда уж вся конармия товарища Буденного с многочисленными обозами и приданными частями.

И сухость. Рот пересох, вероятно, вскоре после Троянской войны. Даже слюна была сухой, если такое возможно. Но почему бы и нет?

– Гриша, не в службу, а в дружбу, закажи кофе. И чего-нибудь поесть. Пару сухарей хотя бы. Только с водой, – попросил я у Ширяева.

– Я сам, – неожиданно произнес Петрович.

Он действительно вскоре объявился с импровизированным подносом, на котором помимо заказанного лежал кусок солонины.

Первым делом я жадно припал к кувшину с водой. Лишь затем, когда хоть немного исчезла сухость, наступил черед пищи. Сухарь не хлеб. Порою об него можно зубы обломать, но я кое-как справился и с сухарями.

Венчала мой обед чашка крепчайшего кофе. Я даже вновь испытал подобие бодрости. А уж выкурить после такого трубку – это вообще свято.

– На «Кошке» сбита часть грот-мачты, – доложил подошедший Гранье. – Не знаю, что там у них произошло, но союзники явно чего-то не поделили.

– Черт с ними! – Бодрость быстро проходила, а голова совершенно и определенно отказывалась работать. – Жаль только, что дележ закончился так быстро.

– Да уж, могли бы подождать нашего подхода, – весело рассмеялся Гранье.

– Ничего. Обратили внимание, что скорость «Кошки» заметно упала? – Ярцев стоял рядом с нами, опираясь на трость. – Теперь мы ее точно догоним. Еще до вечера.

А у меня в голове раздалась песня. Точнее, пара строк:

Но нам сказал спокойно капитан:

«Еще не вечер, еще не вечер!»

До вечера действительно было еще далеко. Гораздо дальше, чем до вновь пытающегося спастись бегством фрегата. Гораздо дальше…

Леди Мэри была зла. Противные ветры третьи сутки мешали идти к вожделенной Ямайке. Похоже, сама судьба ополчилась против британских флибустьеров. Такими темпами дорога растягивалась на лишние недели, если не больше.

На корабле тоже не все было ладно. Люди были недовольны некстати затянувшимся плаванием, лишениями, зримым отсутствием добычи.

Пленницы, за которых полагался большой выкуп, начинали раздражать. Не столько они (команда их практически не видела), сколько факт пребывания на борту. Как часто бывает, первоначальное возбуждение от собственной дерзости схлынуло, сменилось тревогой. Выкрасть – выкрали, но если ставший легендарным Командор неожиданно придет по их души и заплатит выкуп не серебром, а свинцом и сталью?

Порыв не терпит перерыва. Французские моряки, вошедшие в экипаж вместе с Коршуном, давно рассказали своим британским коллегам о возможностях Санглиера. Как всегда в подобных случаях здорово преувеличив их. В глазах флибустьеров их противник превратился в некое подобие бога войны, грозного и непобедимого. А как не бояться бога?

Впрочем, признанного бога, того, которого принято писать с большой буквы, пираты как раз никогда не боялись. Даже практически не вспоминали. Разве что во время сильного шторма, когда жизнь повисала на волоске между грозно поднимающихся волн. Тогда поневоле срывалось: «Господи, спаси и пронеси!»

Но бога в облике человека… Пусть простит тот, главный Бог, за невольное богохульство!

Теперь людям казалось, что невольная задержка позволит владельцу похищенного догнать «Кошку». Призрак Командора мерещился всюду. Чем дальше – тем больше. В тесных кубриках и на обеих палубах – повсюду повторялись одни и те же разговоры. Моряки старательно пугали друг друга грядущим возмездием, пугались этого сами до такой степени, что каждый парус на горизонте казался приближающимся «Вепрем».

Только небольшой части флибустьеров удалось сохранить присутствие духа, необходимое для боя, а прочим…

Леди Мэри прекрасно знала о настроениях команды. Доносчики были всегда и везде. Болтовня матросов и их страх раздражали до судорог, до желания собственноручно вцепиться в их наглые рожи, выцарапать глаза, выдрать волосы… Нет, это как-то по-женски. Лучше уж вонзить в живот кому-нибудь из наиболее горластых клинок, повернуть его и смотреть, как нахал корчится от боли, а затем заваливается на вечно грязную палубу…

Они еще называют себя мужчинами! Вроде просоленные морем, обветренные всеми ветрами, побывали в таком количестве переделок, – и хуже девицы пугаются одного имени человека, который ни в коем случае не появится в здешних местах!

Что гораздо хуже: настроение команды разделялось большинством офицеров. Лишь здоровяк Артур да юный Крис не поддавались всеобщей панике. Первый был слишком уверен в себе, считал, что в состоянии справиться в поединке хоть с чертом, второй – по свойственному молодости оптимизму.

Да еще оставался боцман Джордж, старый помощник отца и дяди Чарли. Человек, надежный во всех отношениях, не чета прочим.

И в который раз перед глазами вставал уверенный в себе мужчина, для которого, казалось, не существует никаких препятствий. Вот кого никогда не устрашит любая встреча!

Ну почему он не англичанин!

Стук в дверь отвлек леди от не слишком приятных мыслей.

– Да! – Сколько порою раздражения может поместиться в одном-единственном слоге!

Вновь нестерпимо захотелось запустить в неведомого посетителя кинжалом или хотя бы чем-нибудь потяжелее. Но это был Милан. Он же Коршун. Какой-никакой, а помощник во всех предприятиях.

– Я провел небольшую ревизию запасов. При таком продвижении нам их до Ямайки не хватит. – Глаза у Коршуна, как всегда, слегка бегали, не задерживаясь подолгу ни на одном предмете, отчего вид у помощника был неприятным.