Сводные. Я не отпущу тебя - Катерина Лазарева

это сделает Макс. А дальше будь что будет.

Окончательно утвердившись в этой мысли, выхожу из ванной. И в коридоре чуть не натыкаюсь на Макса — бодрого, свежего, явно проснувшегося действительно значительно до меня.

Вот только никуда не ушедшего при этом.

— Ты дома… — растерянно вырывается у меня.

Макс прищуривается, окидывая меня взглядом.

— А где мне ещё быть? — со странным интересом спрашивает.

Сжимаю пальцы, изо всех сил стараясь скрыть взявшуюся из ниоткуда нервозность за маской невозмутимости. Вот только начинать тему Лёши почему-то пока не по себе.

— Ну все эти дни ты где-то был, — напоминаю, хотя уверена, что Макс и без того не забыл. Не понимаю, зачем вообще спросил и что значит этот его прицельный взгляд.

— Где был, там теперь нет. И не хочу там быть.

Только и киваю, не понимая, хочет ли он, чтобы я уточнила, где; или наоборот, предостерегает этого не делать. Хотя какая разница? Мне не должно быть до этого дела. Мне и нет.

Надо уже, наконец, начать тему, которая меня действительно волнует. И которая заодно разрядит эту странную атмосферу волнующей недосказанности между мной и Максом.

— Я не успела вчера переговорить с Эдуардом Сергеевичем по поводу работы, — вместо этого вспоминаю я, как бы объясняя, что и сама сегодня дома.

— Зачем, если скоро ты станешь владелицей клуба и сама будешь решить, что и как? — спокойно парирует Макс.

Логично, конечно. Но можно было хотя бы закинуть удочку, мне с Эдуардом Сергеевичем ещё тесно сотрудничать предстоит. Не хочу просто ставить его перед фактом, как, видимо, привык делать братец.

Вот только нет смысла говорить это Максу. Всё равно, скорее всего, не поймёт.

— До этого ещё много возни, — только и подмечаю.

— Основную я сделал вчера, пока был там, — упрямо заявляет он. — Сегодня уже поздно, а завтра с утра предлагаю в нотариус.

Звучит так, будто для него это важно. Не хочет медлить. И от этого в груди странно теплеет, до щекотного.

— Ещё бы встать с утра со сбитым режимом, — почти дружески говорю, подавляя дурацкое желание улыбнуться Максу.

Нет, я помню про тему с Лёшей. Правда помню.

— Предлагаю не спать эту ночь, он и восстановится, — с вкрадчивой многозначительностью проговаривает Макс. Ещё и с наглой многозначительностью задерживает взгляд на моих губах. — К завтрашнему вечеру сами отрубимся, — добавляет будто невзначай. Будто и не было закшкаливающей неоднозначности в его предыдущей фразочке.

От которой я так и не могу прийти в себя, лишь потрясённо смотрю на него, напрочь сбитая с толку. А Макс, очевидно довольный такой реакцией, расплывается в ухмылке.

Провокация исходит от него ощутимыми волнами, и я едва могу дышать, стоя рядом с ним. Не говоря уж, чтобы держаться и хотя бы постараться вернуть диалогу обыденность. Или, ещё лучше, на Лёшу перевести.

Наверное, только мысль о нём помогает мне собраться.

— Звучит слишком просто, — спокойно отвечаю на его слова, как если бы они были обычным диалогом. И даже вполне успешно подавляю возмущение по поводу того, как Макс вообще смеет делать мне такие намёки после того, как поступил и обошёлся со мной вчера. — На деле мы отрубимся скорее днём, или даже утром.

Но ему, похоже, хоть бы что моя попытка вернуть нормальный диалог. Макс со всё той же ухмылкой неторопливо шагает ко мне, вынуждая чуть отступать. Сердце начинает испуганно метаться в груди.

— Если только не найдём занятие поинтереснее, — понижает голос до хриплого шёпота он, немигающим взглядом прожигая меня. А потом ещё и наклоняется настолько близко, что я его дыхание нечаянно ловлю губами. Табун мурашек мгновенно активируется по коже.

Мешанина эмоций типа тревоги, возмущения и странного волнения разом обрушивается на меня, сбивая дыхание. Напор и жадность Макса, с которыми он целовал и лапал меня тогда, в своей комнате; вызывает жар от одних лишь воспоминаний. Облизываю пересохшие губы и, перехватив проследивший за моим языком взгляд братца, поспешно выпаливаю:

— Я люблю Лёшу.

Понятия не имею, почему говорю именно это. Подсознание воспринимает спасительными именно эти слова, или всё из-за того, что я до этого думала о проблеме с названным парнем? Я ведь даже не знаю, насколько правда то, что говорю. Да и будь это так, какой смысл просвещать в это Макса? Сомневаюсь, что он тут всерьёз ко мне подкатывает.

Сомневаюсь даже несмотря на его изменившееся в целом поведение и вопрос Лёши про влюблённость. Сомневаюсь даже сейчас, когда Макс резко меняется в лице, отступая и напрягаясь настолько ощутимо, что на себе чувствую.

— Уверен, этой ночью он неплохо зажигал с той девчонкой, — жёстко и даже ядовито заявляет он.

С одной стороны, вот он — привычный мне враждебный Макс, но с другой… Нет, всё равно что-то иначе. Так он со мной ещё не говорил и не смотрел. И легче от прекращения дерзкого флирта мне не становится.

— Я тебе не верю, — грубо огрызаюсь, не собираясь даже пропускать через себя его слова о Лёше. — Это скорее в твоём духе, а не в его.

Честно не понимаю, к чему про его дух сказала. Мне ведь нет дела до того, с кем Макс там и когда бывал. Хоть каждый день с новой.

Впрочем, он едва ли вообще обращает внимания на эти слова. Смотрит на меня потемневшим раздражённым взглядом, буравит буквально.

— Он по-прежнему святой в твоих глазах? После всей дичи, что творил? — не понимаю, как Макс умудряется спросить это с насмешливой горечью и злобой одновременно.

Уж не знаю, почему между нами воцаряется звенящая тишина. То ли от моего замешательства его эмоциями, то ли от непонимания, что на нас вообще нашло. Мы никогда не сможем нормально общаться?..

Его взгляд неотрывно прикован ко мне. И, несмотря на паузу, не похоже, что Макс расслабляется. Всё ещё мрачный. Даже не верится, что совсем недавно планировал поскорее переписать клуб на меня. Это словно в какой-то другой реальности было, несбыточной…

— Тебе не понять, — чуть дрогнувшим голосом заключаю я. — Ты можешь отменить поход к нотариусу, но я требую, чтобы ты скинул мне то видео полностью.

Глаза Макса опасно сверкают при моих словах об отмене похода к нотариусу. Но выдавливает братец совсем другое:

— Я его обрезал.

Ну офигеть просто. А