Очень плохой профессор - Елена Сокол

— А вдруг вы окажетесь маньяком? Увезете меня в лес и там изнасилуете? — Она игриво облизнула губы.

Член в брюках Озерова порывисто дернулся, в паху налилось тяжестью и заныло.

— Вы меня раскусили! — Рассмеялся Матвей. Он бегло окинул глазами улицу, притормозил, потянулся и открыл дверцу пассажирского сидения. — Прыгай уже!

— Как хорошо, что наши желания совпадают. — Смущенно произнесла девушка, усаживаясь рядом с ним.

Закрыла дверцу, и автомобиль помчался вдоль улицы.

Пока Ольга пристегивалась, Озеров наблюдал за ней искоса. Любовался изгибом шеи, тонкими девичьими плечиками, спутанными от ветра длинными волосами. Алексеева казалась хрупкой и совсем юной. Это пугало и возбуждало еще сильнее.

— Вы… ты… Блин! — Оля зарычала, злясь на себя. — Я думала, что ты опять уехал.

— Как я мог? — Мужчина положил руку на ее колено и слегка нажал пальцами. — Кстати, ты никуда не торопишься?

— Нет. — Ответила она порывисто и бросила очередной беспокойный взгляд в окно.

— Тогда пообедаем где-нибудь?

Алексеева явно обрадовалась:

— Конечно.

Когда они приехали в небольшой ресторан почти на окраине города, девушка осмотрелась и вдруг заметно сникла.

Озеров вышел из машины, открыл ей дверцу. Она вылезла, мужчина взял ее за руку и потянул за собой. Внутри оказалось уютно и вполне симпатично.

— Можно нам какой-нибудь столик, где будет… тихо и… романтично? — Спросил Матвей, подозвав официанта.

Ольга потупила взор. Конечно, она понимала, что он хотел сказать. Под словом «романтика» Озеров подразумевал место, где бы их не увидели посторонние. Официант понимающе проводил их к столику в углу.

— Жаль, что приходится… прятаться. — Натянуто улыбнулась Ольга.

— Жаль. — Кивнул мужчина, придвинул стул ближе к столу и положил свою ладонь поверх ее. — Но в этот конкретный момент мы приехали так далеко не потому, что вынуждены скрываться ото всех. Просто нам это по пути. Сейчас перекусим и отправимся дальше.

— Мы… поедем за город? — Оживилась девушка. — Куда?

— Это сюрприз. — Загадочно сказал профессор и взял меню.

После того, как они сделали заказ, он вернул свою ладонь на ее руку. Держать эту девушку за руку было отчего-то очень приятно и спокойно. Это простое прикосновение вызывало неясный трепет в его скупой с некоторых пор на эмоции душе.

Они с Ольгой смотрели друг другу в глаза и понимали, что оба хотят одного и того же. Невыносимо горячего, адски жаркого секса — шептал разум. Быть вместе: дыхание к дыханию, кожа к коже, неотрывно, больно, ярко — подсказывали их сердца.

— Ты сегодня был так строг на лекции. Я чувствовала себя очень странно. — Улыбнулась девушка. — Но мне даже понравилось.

Ее рука дрогнула под его ладонью.

— Ни у кого не должно возникать даже мысли, что между нами что-то есть. — Вздохнул Озеров. — Понимаешь?

— Я понимаю. — Кивнула она.

Ольге было удивительно спокойно рядом с Матвеем. Вдалеке от центра города они могли без стеснения касаться друг друга, сидеть рядом за одним столиком, разговаривать и даже смеяться, не боясь привлечь ненужное внимание. Алексеева хохотала почти без умолку. Озеров будто специально смешил ее, говоря о каких-то обыденных вещах, и эти простые, порой неуклюжие шутки прекрасно разряжали атмосферу.

А еще их общение все меньше походило на общение двух любовников по расчету. Когда девушка представляла себе свидание с тем парнем из Интернета, это было примерно так: они встретились бы в кафе, обменялись бы парой ничего не значащих фраз, затем бы встали и молча проследовали в расположенную в пятидесяти метрах от кафе гостиницу.

Если бы мужчина ей не понравился, предполагалось два варианта. Если его внешность оказалась сильно отталкивающей, Ольга бы сослалась на внезапно возникшие дела и по-быстрому удалилась. Если бы он был просто не очень симпатичным, то она бы потерпела. Закрыла бы глаза и позволила ему выполнить чисто механическую функцию: избавить ее от проклятия.

Сейчас это казалось какой-то средневековой дикостью. Как? Как можно было лечь в постель с малознакомым мужчиной не самой приятной наружности и, черт знает, какими намерениями? Как можно было позволить прикасаться к себе кому-то, кроме того, кто находился сейчас рядом с ней?

Ольгу распирало от эмоций. В груди теплилось что-то большое и сильное. Не просто симпатия, а нежность, уважение и доверие. В последний раз она чувствовала себя такой же защищенной и уверенной в себе, когда рядом был отец. Именно этого чувства ей не хватало долгие годы — ощущать опеку сильного мужчины, понимать, что она нужна кому-то, видеть, как на нее смотрят совершенно особенным взглядом.

И тут Ольга поняла, что хочет гораздо большего. Черт возьми, хочет! И еще как!

Автомобиль мчался по шоссе, Озеров кивал головой в такт музыке, льющейся из динамиков, а она млела, тайком разглядывая его лицо, на котором едва заметно начинала чернеть грубая щетина.

Девушка представляла, как эти едва пробившиеся волоски на его щеках будут колоть ее губы. Как она будет тереться о них и другими частями тела, еще более нежными. И понимала, что этого ей отнюдь не достаточно. Она хотела бы просыпаться утром и мягко касаться его щетины подушечками пальцев. Хотела бы прижиматься к ней губами и целовать, желая мужчине доброго утра. Хотела бы держать его за руку на улице и ласково звать при всех «мой Матвей».

Наверное, именно так и сходят с ума. Тихо, глупо, бесповоротно. Но по-другому у нее не получалось. Хотя частично ее мечты сейчас сбывались: когда автомобиль остановился на стоянке возле какого-то поселка, Озеров помог ей выйти, не стесняясь никого, взял за руку и повел за собой.

Они спустились к реке и пошли вдоль береговой линии. Выше на берегу среди деревьев ровным строем стояли бревенчатые домики: маленькие избушки, уютные строения побольше и настоящие роскошные загородные коттеджи. Очень походило на какую-то базу отдыха.

Даже если мужчина просто собирался трахнуть ее в одном из них, Алексеева готова была с радостью принять этот подарок. Она мысленно пообещала себе, что проживет и прочувствует этот момент на все сто процентов. Лишь бы быть рядом с ним какое-то время, ведь девушка и так получила уже гораздо больше того, о чем изначально шла речь.

— Что? — Спросила она, почувствовав на себе его взгляд.

Свободной рукой Матвей расстегнул верхние пуговицы на рубашке.

— Ничего. — По-мальчишески задорно улыбнулся он.

От строгого профессора не осталось и следа. Алексеева почувствовала гордость за то, что только она знает его таким. Только ей этот мужчина дарит такие улыбки.

— Тебя никто не потеряет, если ты вернешься домой, скажем… только утром?