Дальнобойщица для Дракона - Тиана Раевская

Сердце судорожно сжалось, пропуская удар. Костер! Творец всемогущий! Помоги!

Вальдо! Лекс! Эрманд! Кто-нибудь! Спасите меня, пожалуйста!

Если я ожидала, что меня просто приговорят к казни, то глубоко заблуждалась. Мой обвинитель устроил настоящий показательный процесс. Но хуже всего то, что ему было дозволено практически все! Даже пытать меня на виду у большей части жителей города.

На Итарине был печальный период истории давным-давно, в прошлом тысячелетии, когда, прикрываясь верой в Творца, группа фанатиков, так называемая Светлая Инквизиция, вершила беззаконие. Они возомнили себя посланниками Бога и решили, что имеют право карать людей, в том числе, обладающих магическими способностями. Но, шорт! Они не решались творить подобное на виду у населения, пытки с признанием в колдовстве проводились в тайных подземельях! А здесь — прямо на глазах у народа!

Меня облачили в серую рубаху и вывели на площадь, где стоял… как же это называется… эшафот! Черный, как все вокруг. На нем судья — Эрдегаст, а в его темных глазах — моя смерть.

Внутри все дрожало от ужаса и ожидания конца. Но вскоре я поняла, что смерть — бесценный дар.

Слышали ли вы о методах пыток? Я — крайне мало. Только в школе. На уроках истории.

Сначала с меня потребовали признания в колдовстве. Но, даже не смотря на то, что я сразу признала вину, стараясь не вызвать подозрений в наличии Юли, мне отвесили десять ударов плетью с зазубринами. Приковали стоя к специальной стене и оголили спину. Не знаю, было ли так положено или Эрдегаст мстил мне за свои обожженные руки. Никто не возмутился. В воздухе витал Страх.

Я терпела, сколько могла, стараясь не закричать и не заплакать. Не хочу, чтоб это чудовище видело мою боль. Но удары становились все яростнее, плетка обжигала, рассекала кожу. Сначала появились слезы. Молчаливые и крупные. Сами вытекали из-под ресниц и скатывались по испачканному лицу. На седьмом ударе изо рта вырвалось рычание вперемешку с всхлипами — я больше не могла терпеть раздирающую боль. Рыдала, орала, просила пощады… но облегчения не давали.

Отвесив одиннадцать ударов, развернули лицом к мучителю. Тот самодовольно ухмылялся. А что же люди? Мельком, сквозь влажную пелену, глянула на толпу. Все стояли тихо. Кто-то, опустив взгляд в землю, кто-то, глядя с сочувствием полными слез глазами, особенно женщины. Лишь несколько человек выглядели удовлетворенными. Бессмысленно спрашивать, почему все молчат и терпят такое.

Следующие четверть часа шел допрос. Мне задавали одни и те же вопросы об одном и том же. Как я подожгла? Зачем? Кто мальчик? Знаю ли я его? Знаю ли хозяйку гостиницы? Зачем оказалась в городе? Пришлось сочинять какую-то историю, которую хоть убей не вспомню. Все силы уходили на то, чтобы не запутаться в показаниях и не сболтнуть лишнего. Особенно о девочке.

— Ведьма! Теперь ты должна доказать, что то была именно ты! — заявил Эрдегаст, пронизывая меня прищуренными глазами, словно пытаясь забраться в голову. И тут же добил, — следствие имеет версию, что ты скрываешь настоящую колдунью.

Нет, только не это! Я не для того сдалась, призналась и терпела, чтобы они преследовали Мардж с детьми.

— Я! Это я подожгла вас, господин! Я никого не покрываю! — голос сорвался на крик.

— Докажи! Мне нужен огонь! Покажи мне огонь!

Да какой огонь? Где я его возьму? Я не стихийник ни капли. Смотрю на него и понимаю — будет землю рыть пока не найдет настоящего виновника — Юли. Сверлит меня подозрительным взглядом, а я внезапно осознала, что была бы настоящим магом, сожгла бы здесь все, и ничего бы они не сделали!

И тут в голове что-то щелкнуло. Показать! Он просит показать, а не поджечь! А показывать я как раз умею! Лишь бы никто не решил подойти и проверить реальность иллюзии.

Превозмогая боль, сконцентрировалась на своем даре. Иллюзия огня вспыхнула сначала на кончиках пальцев, распространилась по ладони. Вместе с силой снова пришла какая-то безумная храбрость и самоотверженность. Откуда? Понятия не имею. Желание защитить ребенка сжигало изнутри, как тот самый огонь.

Глянула на своего мучителя, на его изумленную физиономию и разразилась пугающим смехом, низким и хриплым.

— Боишься, Эрдегаст? Так знай! Смерть твоя близка. Ты погибнешь в пламени! В пламени, ДРАКОНА! — последнее слова я закричала и снова расхохоталась, видя ужас на его лице.

Он подскочил со своего места и бросился ко мне. Пришлось срочно гасить ненастоящий «огонь», который уже охватил меня полностью.

В его руках мой кнут. Держать явно неудобно, но ему плевать.

Первый удар пришелся по лицу. Но я не отвела глаз, лишь прижала руку к щеке, закусила губу, чтоб не заорать. Удары посыпались на меня без остановки, превращая суд в банальное избиение.

От боли мозг отключился, вместе с гордостью и жаждой напугать монстра. Я просто упала и сжалась в комок на полу, вздрагивая всем телом от каждого следующего удара и подвывая от боли. Вместе с иллюзией прошла вся бравада. Вот я и подписала себе смертный приговор, или он был подписан с того момента, как Юли вступилась за мальчишку? В любом случае мне не жаль. Зато спасены две маленьких жизни.

Что было дальше, не знаю. Только помню голос сквозь шум в ушах:

— Завтра утром ведьма будет сожжена на Костре Справедливости! Ее вина доказана!

Наконец-то потеряла сознание.

Лекс

Девчонка меня обманула! А я позволил… как? Ведь даже мысли не возникло, что передо мной иллюзия. Она наложена слишком сильным магом, и даже мой второй дар на этот раз не сработал, мягко говоря, совсем.

Я три дня проср… потерял, гоняясь за Виорелией… тьфу ты… за ее миражом.

Новенькая девица в штате Девалиона. Видел ее пару раз. В том числе в Академии. Но никогда бы не подумал, что она сможет столь правдоподобно сыграть мою… сердце тревожно сжалось. Где она сейчас? Как, шорт подери, отыскать эту милую занозу?

С тем, что мне не доверяют, смирился как-то. Да я бы и сам в подобной ситуации себе не доверял. Но меня мало волновало мнение Эрманда и всех остальных. Единственные люди, чьим дорожил — это Виорелия и сэр Аделард.

Но и их доверие потерял. Принцесса увидела, как я спас Дегаира, и, кажется, вбила себе в голову, что я обязательно предатель. И мои оправдания на этот счет никого не впечатлили, потому что по моей долбаной вине погибла леди Мириния.

Сжал кулаки, чувствуя ком в груди. До сих пор не понимаю, как допустил это. Ах, если бы можно было открутить время назад! Я бы первым делом рванул во дворец и спас ее. Но я ни хрена не могу исправить. От того на душе гадко и муторно.

А ведь хотел, как лучше. На Итарине говорят «Инициатива наказуема», вот я и наказал себя. Надо было первым делом обезопасить семью Правителя! Только потом заниматься оправданием своего спонтанного поступка.