«Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945 - Вольф Аакен

В те дни начальник Генерального штаба Гальдер обратил внимание Гитлера на то, что, когда немцы добрались до Волги, остался незащищенным северный фланг немецкого наступательного клина длиной около 600 километров, что, в свою очередь, могло вызвать у врага желание предпринять попытку прорыва.

На это важное замечание Гитлер ответил, что этот выступ фронта можно легко укрепить итальянскими, румынскими и венгерскими войсками.

Гальдер уже довольно давно прекрасно понимал, что Гитлер упорно придерживался своей собственной стратегической концепции. Поэтому начальник Генерального штаба попытался спасти то, что еще можно было спасти. Он предложил Гитлеру провести наступательные действия на Волгу и Кавказ не одновременно, а раздельно по времени друг от друга. Таким образом, можно было избежать раздробленности войск и повысить их ударную силу.

Однако Гитлер не хотел ничего слышать. И его антипатия к Гальдеру росла день ото дня.

24 сентября 1942 года он вызвал Гальдера к себе и сказал:

– И ваша, и моя нервные системы серьезно пострадали. Половина нервных клеток погибла по вашей вине. То, что еще должно произойти на Востоке, будет нуждаться не в профессиональных знаниях, а в накале национал-социалистической убежденности. Этого, разумеется, я не могу у вас требовать.

Генерал-полковник Гальдер был уволен. На следующий день в ставке Гитлера, расположенной в Виннице на Украине, появился начальник штаба группы армий «Запад» генерал пехоты Цейтцлер. Он был назначен преемником Гальдера, то есть начальником Генерального штаба армии.

* * *

Между тем в Сталинграде шли ожесточенные бои. За каждый дом, за каждый этаж велись упорные сражения. Вскоре потери стали просто ужасающе высоки.

В эти дни гражданское население Сталинграда также должно было платить высокую кровавую дань.

Унтер-офицер Крумбаар из 79-й пехотной дивизии описывал те события в письме своей жене следующим образом:

«…Видя здесь этих бедных людей, я думаю о тебе и о Хейнере, который уже должен был начать бегать. И я молю Бога, чтобы вас не постигла та же судьба, что этих людей.

Вчера я видел несколько гражданских. Они выползали из подвалов своих разрушенных домов, где до этого находились. Это были только женщины и дети. Мужчин я не видел, их за некоторое время до этого перевезли на другую сторону Волги. Женщины с детьми на руках бежали через советский артиллерийский огонь. Они кричали и бежали под взрывами вдоль улицы. Я видел, как одна женщина упала. Она лежала там и больше не двигалась. Через свой бинокль я видел, что ей пробило шею. Кровь струилась по разорванному пальто. Трое детей стояли вокруг нее. Ни одному из них не было и четырех. Они стояли и оцепенело смотрели на свою мертвую мать. Они не понимали, что происходит, и ждали, что их мама вот-вот поднимется. Через полевой бинокль я отчетливо видел их неестественно белые лица. Я видел их удивленные и испуганные глаза. Сердце у меня неистово заколотилось. Затем ситуация снова изменилась. С другой стороны Волги русские открыли огонь, и внезапно я увидел, что ни троих детей, ни их матери там больше нет.

Другие с криками понеслись дальше. Вдруг загремел пулемет. Очередь ударила по скоплению людей, и я увидел, как несколько человек рухнули на землю. Нет, это был не наш пулемет. Знаешь, Хельга, русские приползли сюда через канал сточных вод и внезапно оказались позади наших линий. Никто не знал, откуда они пришли, и их заметили, только когда раздались выстрелы.

Однако хуже всего то, что мы не можем помочь. Едва кто-то из нас поднимает голову, как тут же в нескольких миллиметрах от него начинают свистеть пули. Два наших санитара-носильщика получили ранения, желая прийти на выручку беднягам.

Это я описываю все то, что видел собственными глазами. Однако это всего лишь малая часть того, что происходит вокруг. Вчера прибыло пополнение. На пути к нам наши товарищи перед городом встретили колонны гражданских людей. Люди тащились на запад и протискивались через похожую на каньон впадину с наружной стороны степи на Дону. Молодежь из пополнения рассказывала, что они видели сотни людей, лежащих внизу. Дети голодали, матери были измучены. Они сначала попали под бомбежку, а потом под сокрушающий огонь советской артиллерии. Слов не хватит, чтобы описать то, что здесь происходит…»

Унтер-офицеру Крумбаару повезло. Спустя три дня после написания этого письма он получил двойное ранение легкого. Его доставили на перевязочный пункт, а оттуда на грузовом автомобиле он был перевезен через Дон около Калача. Он тогда даже не мог себе представить, какого кошмара ему удалось избежать.

Сражение продолжалось. Штурмовые группы пехотных формирований все дальше заходили в лабиринты улиц Сталинграда. Сентябрь подошел к концу. В ожесточенных сражениях немцам удалось медленно оттеснить русских к Волге. Однако в окрестностях «Оружейного завода» советские солдаты не отдали ни пяди земли.

К северу от «Оружейного завода» подразделения 6-й сибирской армии собрались на химическом заводе «Лазурь» и отбивали все атаки немцев.

В начале ноября для ликвидации этих плацдармов отправили 50, 162, 294 и 336-й саперные батальоны. Их самолетами доставили в Сталинград. Это были прекрасно обученные и отлично вооруженные солдаты, великолепно показавшие себя на Западном фронте. Они были прикреплены к 305-й пехотной дивизии. Их задачей было уничтожить советский плацдарм «Оружейный завод».

В ночь на 9 ноября батальоны шли к своим районам исходных позиций. 336-й саперный батальон получил приказ собраться в заводском цехе.

Вот рассказ бывшего солдата этой боевой части:

«…Мы тяжело шагали по железнодорожному пути, ведущему к советскому заводу „Лазурь“. На северной стороне промышленного района в воздух то и дело взлетали сигнальные ракеты, а вблизи бывшей сталинградской школы пилотов звучали артиллерийские залпы.

У нас пока еще было спокойно. Мы пробежали по заваленной разнообразными обломками площади. В воротах стояло штурмовое орудие. Некоторые из членов его экипажа курили за брезентом. Другие, закутавшись в пледы, сидели на карточках возле боевой машины.

Мы шеренгой продвигались вперед и через некоторое время добрались до территории завода. Наш лейтенант притаился за слябами и махнул нам.

– Вот – впереди справа около цеха! Это там!

Лейтенант побежал дальше, а мы последовали за ним. Сигнальная ракета взмыла в небо. Я бросился на землю и ударился носом о балку. Было очень больно, и слезы брызнули из моих глаз. Благодаря свету от сигнальных ракет заводской цех был виден очень четко. Затем вновь стало темно, и мы пошли дальше. Главное, тихо! Иваны здесь были повсюду.

Подойдя близко к заводскому цеху, мы легли на землю и осмотрелись. Не было никакого движения. Я вскочил вместе с лейтенантом, прошел между трубами и подбежал к цеху. Затем мы наклонились к стальной балке.

Цех казался полностью покинутым. В его центре находился облицованный камнем котлован, глубиной два метра и шириной три метра.