Збиг. Стратегия и политика Збигнева Бжезинского - Чарльз Гати

«Большой провал» вышел в свет до массовых протестов в Китае весной 1989 года и до жестокого их подавления в Пекине в начале июня 1989 года. Эти события противоречили предположению Бжезинского о том, что «централизованный политический контроль» будет постепенно ослабевать «по мере расширения экономической власти Китая». На деле, произошедшее в Китае с 1980 года по сию пору опровергло все ожидания, и быстрый экономический рост на протяжении более чем трёх десятилетий продолжался под контролем основанной Мао Цзэдуном коммунистической партии. Теория модернизации социальных институтов заставляла предположить, что в конце 1980-х годов увеличивающийся средний класс Китая потребует демократизации, но после убийств на площади Тяньаньмэнь этого не происходило. И хотя Бжезинский (как почти все остальные) недооценил способность коммунистического режима сохранять жёсткий политический контроль над Китаем, в других аспектах предположения Бжезинского во многом оправдались.

Главное предсказание «Большого провала» – что коммунизм вступил в свою «окончательную агонию» и к концу двадцатого века исчезнет – оказалось во многом, хотя и не во всех аспектах, верным. Советский режим и все коммунистические режимы европейских стран, включая Албанию и Югославию, рухнули, как и в Монголии. Но в других регионах они устояли. В Северной Корее, на Кубе, в Китае и Вьетнаме до сих у власти находятся коммунистические партии. Можно поспорить, до какой степени Китай и Вьетнам остаются коммунистическими, приняв важные капиталистические реформы и институты (некоторые из которых постепенно внедряются и на Кубе), но нет сомнений в том, что в политическом смысле это однопартийные диктатуры коммунистов. Поэтому даже несмотря на то, что коммунизм в большинстве регионов был дискредитирован и никогда не будет возрождён, он сохраняется в пяти странах, на долю которых приходится примерно четверть всего населения мира – то есть в них проживает гораздо больше людей, чем в многочисленных странах, коммунистические режимы в которых пали в 1989–1991 годах.

Когда Бжезинский только приступил к изучению Советского Союза в начале 1950-х годов, казалось, что советский режим вечен. Благодаря своей победе над Германией во Второй мировой войне СССР пользовался в мире большим авторитетом. Под советским покровительством влияние коммунистических партий распространилось по Европе и Азии, и почти одна треть всего населения мира жила под властью режимов советского типа, лояльных Москве. Многие недавно обретшие независимость страны воспринимали Советский Союз как естественного союзника в своём противостоянии Западу, и лидеров этих стран часто привлекала советская государственная модель развития. В целом СССР по своей мощи воспринимался как равный конкурент Соединённых Штатов.

Но после смерти Сталина в Коммунистическом блоке наметились разногласия, а в конце 1950-х годов между Советским Союзом и Китаем произошёл разрыв. Множились и внутренние проблемы советского режима. Наблюдая в 1960-х годах эти сдвиги, Бжезинский сосредотачивался на удушающем воздействии советской бюрократии, которая, как казалось, лишала советскую марксистско-ленинскую доктрину жизнеспособности. Тема, которую Бжезинский затронул в своей статье, опубликованной в 1966 году в журнале «Проблемы коммунизма» и в сборнике «Дилеммы изменений в советской политике», – о том, что Советский Союз должен пройти либо через стадию перемен, либо через стадию упадка – оставалась в центре его внимания на протяжении двух с половиной десятилетий.

Публикации, в которых Бжезинский анализировал советскую политическую систему, с середины 1960-х годов и до конца 1980-х годов (особенно в то время, когда он занимал должность советника по национальной безопасности) отличались проницательностью, критичностью мышления и глубоким пониманием советской и русской истории и культуры, а также природы коммунистических режимов в разных странах. Несмотря на то что Бжезинский лишь изредка прибегал к явным социологическим методам, ему удалось основательно проанализировать советскую систему, и основные его идеи и аргументы сохранили свою силу, хотя ему и приходилось вовремя адаптировать их к меняющимся обстоятельствам. Он рано указал на системные слабости Советского Союза и режимов советского типа, и в конце 1980-х годов это помогло ему понять глубину кризиса, с которым столкнулась коммунистическая идеология советского образца. Его книги и статьи после работы советником по национальной безопасности предназначались для широкой аудитории, но большинство этих публикаций, особенно «Большой провал», также содержали идеи, полезные для экспертов. Анализ Бжезинского убедительно доказывал, каким образом шансы Советского Союза настолько драматически изменились с 1950-х годов, когда СССР многими рассматривался как основная восходящая сила в мире, до начала 1990-х, когда все усилия Горбачева по предотвращению упадка Советского Союза оказались напрасными и даже ускорили окончательный кризис и распад советской системы.

Хотя некоторые прогнозы Бжезинского по поводу СССР в конечном итоге не оправдались, его анализ советской истории и политики оказался (и остается) убедительным во многих ключевых аспектах. В наше время Бжезинский известен, в основном, благодаря своей государственной службе и публичным комментариям международной политики США; его оценки советской политической системы в конце 1960-х и начале 1970-х во многом забыты. И это очень жаль, поскольку любой, кто найдет время перечитать (или прочитать в первый раз) рассуждения Бжезинского по поводу советской системы, поймёт, что это очень ценный, пробуждающий мысль и вдохновляющий источник.

Губернатор Джорджии Джимми Картер повстречался со своим будущим советником по национальной безопасности в то время, когда тот, в дополнение к своей преподавательской деятельности в Колумбийском университете, занимал должность исполнительного директора североамериканского филиала Трёхсторонней комиссии. Эта комиссия свела между собой ведущих представителей правительственных и академических кругов из Европы, Соединённых Штатов и Японии, целью которых было оценить проблемы, с которыми сталкиваются лидеры развитого мира, и потенциальные угрозы со стороны развивающегося мира. Бжезинский стал членом этого клуба влиятельных лиц после публикации своей книги «Между двух эпох», привлекшей внимание Дэвида Рокфеллера, председателя банка «Чейз Манхэттен Банк». В этой книге он описал различные трудности, встающие перед развитыми, коммунистическими и развивающимися странами.

Трёхсторонняя комиссия стала одним из тех клубов истеблишмента, которые породили теории заговора о людях в серых костюмах, управляющих судьбами мира. Среди других подобных организаций и мероприятий можно назвать Совет по международным отношениям, Бильдербергский клуб, Пагуошское движение учёных, Богемский клуб и ежегодный Всемирный экономический форум в швейцарском Давосе. Как скажет любой, кто присутствовал на одном из этих собраний, они предлагают прекрасную возможность завести знакомства и обменяться интересными идеями – но редко представляют собой что-то большее. И в самом деле, здравый смысл подсказывает, что удачный заговор должен охватывать гораздо меньшую группу людей, чьи имена и лица должны оставаться в тайне, а не засвечиваться во всех средствах массовой информации. При этом в начале 1970-х годов Трёхсторонняя комиссия переживала свой расцвет, и из её рядов вышли многие члены администрации Картера. Среди них – вице-президент Уолтер Мондейл, государственный секретарь Сайрус Вэнс и министр обороны Гарольд Браун, а вместе с Бжезинским и Картером это означает, что с комиссией был связан каждый член внутреннего аппарата администрации, ответственного за внешнюю политику. Среди других важных членов администрации можно назвать заместителя государственного секретаря Уоррена Кристофера (позже государственного секретаря при Билле Клинтоне), главного помощника Картера в переговорах по ограничению вооружений Пола Уорнке, главу Совета планирования Государственного департамента Тони Лейка, помощника государственного секретаря по вопросам Восточной Азии Ричарда Холбрука и директора военно-политического бюро Государственного департамента Лесли Гелба (будущего главу Совета по международным отношениям) – все они также были членами Трёхсторонней комиссии или писали доклады для выступлений в ней. Вот так и зарождаются теории заговоров; тот факт, что разные члены этой группы в разные периоды были готовы едва ли не вцепиться друг другу в горло, для убеждённых сторонников таких теорий вряд ли имеет значение.