Робур-Завоеватель - Жюль Верн

– Будь мы в Европе, – заметил Фил Эванс, – этот город можно было бы принять за Венецию.

– Будь мы в Европе, – подхватил дядюшка Прудент, – мы быстро сумели бы отыскать путь в Америку!

«Альбатрос» не стал задерживаться над озером, через которое протекают воды Гидаспа, и продолжал свой полет над речной долиной.

Около получаса он оставался неподвижным в каких-нибудь десяти метрах над поверхностью реки. С помощью резинового рукава, опущенного с палубы, Том Тэрнер и его люди занялись пополнением запаса воды, которую накачивал насос, приводившийся в действие током от аккумуляторов.

Наблюдая за этой работой, дядюшка Прудент и Фил Эванс быстро переглянулись. Одна и та же мысль блеснула у них в голове. Всего несколько метров отделяло их от поверхности Гидаспа. До берега было недалеко, а оба были превосходными пловцами. Стоило им только нырнуть поглубже и поплыть под водою, – и они оказались бы на свободе! Робуру не удалось бы вновь захватить их; ведь для того, чтобы гребные винты «Альбатроса» могли вращаться, он должен был лететь не ниже, чем в двух метрах над поверхностью воды.

Все это с быстротой молнии пронеслось в их мозгу. Все шансы «за и против» были мгновенно взвешены, и пленники разом бросились к борту «Альбатроса», но несколько пар рук крепко схватили их за плечи.

Оказывается, за ними следили. Бежать было невозможно.

Однако на сей раз узники не захотели уступить без борьбы. Они попытались оттолкнуть тех, кто их удерживал. Но члены экипажа «Альбатроса» были дюжими молодцами!

– Господа, – спокойно заявил инженер, – те, кто имеет удовольствие путешествовать в обществе человека, которого вы сами так удачно назвали Робуром-Завоевателем, не покидают его великолепный воздушный корабль таким образом… на английский манер! Я сказал бы даже, что его вообще не покидают!

Фил Эванс поспешил увести с палубы своего коллегу, иначе тот решился бы, пожалуй, на какой-нибудь безрассудный поступок. Возвратившись в каюту, оба поклялись бежать во что бы то ни стало, даже с опасностью для жизни.

«Альбатрос» теперь вновь летел на запад. В тот день, двигаясь со средней скоростью, он миновал территорию Кабулистана, столица которого мгновенно промелькнула под ним, и пересек границу королевства Герат, расположенного на расстоянии тысячи ста километров от Кашмира.

Эти области до сих пор служат предметом ожесточенного соперничества, ибо через них Россия может проложить себе путь к британским владениям в Индии; с палубы воздушного корабля можно было различить внизу скопление людей, колонны, обозы – словом, все, что образует людской состав и материальную часть армии на марше. С земли доносились пушечные выстрелы и ружейная пальба. Однако инженер никогда не вмешивался в чужие дела, кроме тех случаев, когда он считал это вопросом чести или гуманности. И «Альбатрос» пролетел мимо. Если Герат, как принято выражаться, действительно ключ к Центральной Азии, то Робуру было совершенно безразлично, в чей карман – британский или московский – он попадет. Дела земные больше не занимали отважного человека, который превратил в свое владение воздушное пространство.

Впрочем, земля вскоре скрылась под настоящим песчаным ураганом, как это нередко случается в тех местах. Ветер – здешние жители называют его «теббад» – разносит вокруг микробы лихорадки, поднимая их с земли вместе с невесомыми частицами песка. И множество караванов погибает в этих смертоносных вихрях.

Чтобы спастись от песчаной пыли, угрожавшей повредить его зубчатые передачи, воздушный корабль поднялся в более безопасную зону, на высоту в две тысячи метров.

Таким образом граница Персии и ее обширные долины оказались скрытыми от пассажиров «Альбатроса». Скорость его движения была тогда очень невелика, хотя ему не приходилось опасаться никаких препятствий. В самом деле, если на карте здесь и отмечено несколько гор, то они достигают лишь небольшой высоты. Однако по мере приближения к столице Персии следовало остерегаться горы Демавенд, чья покрытая вечными снегами вершина вздымается почти на шесть тысяч шестьсот метров, а затем и всей горной цепи Эльбурс, у подножья которой раскинулся Тегеран.

На рассвете 2 июля из песчаного самума выступили очертания Демавенда.

«Альбатрос» направил свой путь к городу, скрытому в тучах тончайшей пыли.

Часам к десяти утра уже можно было различить широкие рвы, опоясывающие городские укрепления, и расположенный в центре дворец шаха, со стенами, покрытыми плитами фаянса, и водоемами, как будто высеченными в огромных глыбах бирюзы ослепительно голубого цвета.

Но вот Тегеран растаял вдали, точно мимолетное видение. С этого пункта «Альбатрос» изменил свой курс и теперь двигался почти прямо на север. Через несколько часов он уже находился над небольшим городком, построенным у северного угла русско-персидской границы, на берегу большого водного бассейна, берегов которого не было видно ни на севере, ни на востоке.

Это был порт Ашур-аде, самый южный пограничный русский город. А водный бассейн оказался морем – Каспийским морем.

Здесь уже не наблюдалось песчаных вихрей. Пассажиры «Альбатроса» увидели под собой группу построек европейского типа, расположенных вдоль мыса, с возвышавшейся над ними колокольней.

Воздушный корабль снизился над Каспийским морем, воды которого лежат на триста футов ниже уровня океана. Весь вечер он летел над побережьем – некогда туркестанским, а в то время уже русским, – которое тянется к Балканскому заливу, а на следующий день, 3 июля, вновь парил в сотне метров над Каспийским морем.

Никакой суши на горизонте – ни со стороны Азии, ни со стороны Европы. На поверхности моря – лишь несколько наполненных ветром белых парусов. То были туземные суда, которые легко узнать по их очертаниям: кесебеи – двухмачтовые бриги, каюки – старинные пиратские одномачтовые суда, теймилы – простые сторожевые или рыбачьи лодки. До «Альбатроса» то и дело долетали клубы дыма, извергаемые трубами пароходов, которые Россия содержит в Ашураде для полицейской службы в тамошних водах.

В то утро Том Тэрнер в разговоре с поваром Франсуа Тапажем сказал:

– Да, мы пробудем около двух суток над Каспийским морем.

– Отлично, – отозвался повар. – Значит, сможем поудить рыбу?..

– Совершенно верно!

Уж если на перелет над Каспийским морем, которое занимает шестьсот двадцать пять километров в длину и двести километров в ширину, было решено затратить свыше сорока часов, понятно, что «Альбатрос» должен был лететь с весьма умеренной скоростью, а в часы рыбной ловли и вовсе стоять на месте.

Слова Тома Тэрнера услышал Фил Эванс, который находился на носу воздушного корабля.

Уже несколько минут Фриколлин упорно надоедал ему нескончаемыми жалобами, умоляя уговорить дядюшку Прудента, чтобы тот распорядился «спустить своего слугу на землю».