Огонь ведьмы - Джеймс Клеменс

Она выскользнула из постели и смущенно поправила платье.

— Быть может, нам лучше поесть в комнате? Я избегаю людей.

— Не получится. Здесь обслуживают только в общем зале.

Эр'рил натянул сапоги и встал, потер затекшую шею и выглянул в окно. На западе небо потемнело от сажи, над долиной висели черные столбы дыма. Зато над вершинами гор собирался грозовой фронт. Надвигалась буря, но сейчас дождь станет для долины настоящим благословением. Эр'рил видел, что кое-где в небо поднимаются языки пламени. Склоны ближайших гор почернели, почти вся растительность на них сгорела. Лишь изредка виднелись островки зелени.

Ни'лан подошла и нему и пригладила волосы.

— Отвратительное утро, — прошептала она, глядя в окно.

— Мне доводилось видеть здесь куда более страшные картины.

Эр'рил представил утро после битвы за Зимний Айри. Кровь текла по земле тысячами ручейков, крики людей эхом отражались от высоких гор, жуткий запах сгоревшей плоти не давал дышать. Нет, это утро было самым обычным.

— Все пройдет, — сказал Эр'рил, когда Ни'лан повернулась к окну спиной и надела заплечный мешок. — Все всегда проходит.

Ни'лан собрала свои вещи, прицепила лютню к мешку и шагнула за Эр'рилом к двери.

— Нет, не все, — тихо возразила она.

Эр'рил взглянул на нее. Глаза нифай смотрели куда-то вдаль, и он понял, что Ни'лан вспоминала оскверненную рощу — свой дом. Воин вздохнул и распахнул перед ней дверь.

Женщина выскользнула в коридор и спустилась по лестнице в общий зал. Стали слышны возбужденные голоса. Очевидно, что-то все еще волновало горожан.

Когда они вошли в зал, на сцену поднялся тощий мужчина с копной рыжих волос, в перепачканной сажей одежде. Эр'рил заметил, что возле сцены не стоит чашка, — значит, это был не артист.

— Слушайте, люди! — крикнул рыжий, обращаясь к сидящим за столами. Его голос был высоким и взволнованным. — Мне рассказал это капитан гарнизона!

Кто-то с лопатой в руках закричал в ответ:

— Забудь, Хэррол! Сначала нужно погасить пожар! А потом будем думать о тех детях.

— Нет, — возразил Хэррол. — Эти парень и девушка — порождения демона!

— И что с того? Не демоны отбирают пищу у моей семьи. Нам нужно спасти хотя бы часть урожая, или мы все будем зимой голодать.

Стоявший на сцене человек покраснел, его плечи затряслись.

— Глупец! Именно эти дети устроили пожар! Если мы их не найдем, они будут поджигать другие сады. Вы этого хотите? Чтобы вся наша паршивая долина сгорела?

Последний довод заставил всех замолчать.

Ни'лан прижалась к плечу Эр'рила и вопросительно посмотрела на него.

Он пожал плечами:

— Пустая болтовня. Похоже, они ищут козла отпущения.

Седой старик за соседним столом услышал слова Эр'рила.

— Нет, друг мой. Нам об этом рассказали люди с гор. Это щенки Моринстал. Зло овладело их сердцами.

Эр'рил кивнул и, слабо улыбнувшись, отошел в сторону, потянув Ни'лан к стойке. Ему совсем не хотелось вступать в споры из-за местных проблем. Он сдвинул два стула, и они сели.

Хозяин постоялого двора занимал свое место за стойкой, но сегодня с его губ не сходила улыбка. Пожар приносил ему прибыль. Любые неприятности приводили к тому, что его кошель наполнялся монетами.

Толстяк направился к ним.

— Осталась только холодная каша, — сразу объявил он.

Эр'рил заметил, как хозяин скользнул взглядом по стройной фигуре Ни'лан, облизнул губы. Она отшатнулась. Толстяк ухмыльнулся и сказал Эр'рилу:

— Но за пять медяков я мог бы добавить немного варенья из черники для твоей маленькой леди.

— Каша и хлеб нас вполне устроят, — спокойно ответил Эр'рил.

— За хлеб нужно заплатить медяк.

Жонглер нахмурился. С каких это пор кашу подают без хлеба? Хозяин явно хотел получить лишние деньги по случаю наплыва гостей.

— Прекрасно, — холодно сказал Эр'рил, — если только ты не попросишь лишний медяк за ложки.

Должно быть, его тон не остался незамеченным, и хозяин с ворчанием отошел. Потом их обслуживала тихая девушка с усталым лицом и покрасневшими глазами. Наверное, она работала всю ночь. Эр'рил незаметно вложил ей в ладонь лишнюю монетку. При таких ценах посетители вряд ли будут баловать девушек чаевыми. Глаза девушки заблестели, и она, как настоящий фокусник, быстро спрятала монетку в карман.

Между тем посетители продолжали спорить о том, что делать дальше. Им никак не удавалось договориться, но их спор был прерван.

В зал вошли двое мужчин с раскрасневшимися от утреннего холода лицами. Один был похож на гнома, в особенности рядом со своим спутником, настоящим великаном. Малыш шел, заметно прихрамывая, а человек громадного роста следовал за ним. Широкие плечи великана обтягивала меховая куртка, на ногах были сапоги из телячьей кожи, черные глаза угрюмо смотрели на толпу, а уголки рта кривились в угрожающей усмешке. Казалось, такое количество людей, собравшихся в зале, заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке.

Эр'рил сразу понял, что это горец, живущий среди ледяных пиков Зубов. Они изредка спускались с гор после окончания сезона торговли, когда перевалы становились почти непроходимыми. А осенью увидеть горца удавалось немногим.

Маленький человечек поднял в воздух кулак.

— У нас есть новости! Новости!

Поскольку предыдущий спор зашел в тупик, глаза посетителей обратились на странную пару.

— И что же ты слышал, Симкин? — спросил кто-то.

— Не слышал. Видел!

Маленький человечек по имени Симкин потряс головой, пробираясь сквозь толпу. Когда они добрались до сцены, малыш взобрался на нее и жестом показал спутнику, чтобы тот стал рядом у подножия. Теперь их головы оказались на одном уровне, и Симкин положил руку на плечо великана, затем повернулся к толпе:

— Этот человек видел демона!

Многие презрительно засвистели, но некоторые приложили большие пальцы ко лбу — на всякий случай.

— Кончай рассказывать сказки, Симкин! — закричали из толпы.

— Нет, вы лучше послушайте. Это правда!

— И кого же он видел? Твою жену? — По толпе прокатился смех, но какой-то вялый, неуверенный.

— Расскажи им! — Симкин ткнул в плечо великана пальцем. — Давай, не тяни!

Эр'рил заметил, как в черных глазах горца промелькнул гнев. Дразнить представителя этого народа чревато.

Великан откашлялся — казалось, кто-то сдирает толстую кору с дерева, и заговорил глубоким и звучным басом: