Иранцы. Личный опыт - Павла Сергеевна Рипинская

свечки — специальные — с двумя фитилями, вверху и внизу, поскольку ясно, что подсвечников для них не полагается. Через полчаса улица, заполненная сотнями людей, превращается в светящийся храм, в котором звучат тихие молитвы…

Каждый старается кто во что горазд, сооружая целые скульптуры из свечей. Один юноша даже капал расплавленный воск себе на руку, стараясь написать слово «Хусейн». В такой толпе не развернуться. Тем более что мы опять повстречали дорогих будущих родственничков — семью Камбиза, жениха Бехназ. Так я и знала: мне эта встреча даром не пройдет.

На углах улиц устанавливаются своеобразные очаги с портретами имама Хусейна и, естественно, «священным огнем». Как ни крути — а персы как были огнепоклонниками, так ими и остались. Огонь закрыт решеткой — чтобы твои желания исполнились, надо к этой решетке прикоснуться. Но сквозь толпу не пробиться, да я туда и не собиралась. Но вот Камбизова маман Насрин решила иначе. Хватанула меня железной рукой и потащила (как мне тогда показалось) прямо в огонь. Решеточка красивая, витая, ее издалека не видно. А я, скажу вам честно, открытого огня боюсь смертельно. И где-то за метр до очага я поняла, что жизнь моя вот-вот завершится самым бесславным образом. К счастью, Бехруз был рядом. Стараясь говорить ровной интонацией, я поведала ему по-английски все, что думала по поводу Ашуры, огня и Камбизовой мамаши. Это произвело на Бехи должное впечатление, и он каким-то чудесным образом сумел убедить добрую женщину увести меня от решетки. К несчастью, потом выяснилось, что сзади стояла и Неда, у которой были все шансы расслышать мою вдохновенную тираду.

Вернемся к свечам, молитвам и романтике. Наша небольшая группка расположилась на бордюре, у пары картонных ящиков — и все немедленно принялись расставлять свечки. Особенно усердствовала Бехназ. В результате она нечаянно подожгла угол коробки. Тушить его пришлось Камбизу, но поскольку под рукой ничего не было — вокруг только воск и бумага — попытки ни к чему не привели. Так мы организовали миниатюрный пожар, и все свечки Бехназ погибли.

Впрочем, пожарчики, большие и маленькие, вспыхивали повсеместно. Дело еще и в том, что свечки народ закупал в зелененьких картонных коробочках, которые бросали тут же, на месте. Надо сказать, наш «храм» был, мягко говоря, замусорен. Воска столько, что ноги скользят, и повсюду бумага и картон. Вся улица напоминала сцены из фильмов о взятии Зимнего. Костры, костерки и одинокие группки недогоревших свечей.

В час ночи полицейские стали потихоньку разгонять народ. До этого они следили за «нелегальными» продавцами свечек. А разве за ними уследишь? Коммерция тут у всех в крови. Пока мы с Бехи снимали местные красоты, к Фатиме подошли два мальчика. Мол, добрая тетя, нам так хочется почтить память Хусейна, а свечки нет… И дала им Фатима по свечке. А ровно через десять минут увидела тех же мальчишек, сбывавших кому-то эти самые свечки по сходной цене.

Ашура вовсе не так страшна, как стремятся изобразить ее мировые средства массовой информации. Иранцы и во время траура всегда готовы найти случай поразвлечься. Для многих это что-то типа первомайской демонстрации, возможность погулять по улицам. Дети радуются звукам барабана и ярким свечам. Есть и те, кого процессии трогают до глубины души. Ну точь-в-точь первомайская демонстрация! А если вас пугает самобичевание — вспомните добрую русскую традицию лезть в Крещенские морозы в ледяную прорубь. Нет, не стоит иронизировать — мы все из одного теста. И так ли уж важны цвета флагов или ритмы религиозных песнопений?

Глава 3. Исламская революция и «Десять славных дней»

У народа один дом — Родина.

(Персидская пословица)

Несмотря на неоднозначное отношение к Исламской революции 1979 года, сложившееся в мире, для персов она является чрезвычайно важным событием. Кто-то не любит революцию, но все равно уважает аятоллу Рухоллу Хомейни, ставшего ее символом. Кто-то не слишком жалует Хомейни, но при этом признает, что у Исламской революции имелись объективные исторические причины.

На Западе Хомейни в чем только не обвиняют: мол, брачный возраст для девочек понизил до девяти лет, молодых людей посылал на верную смерть в ирано-иракской войне, на женщин надел чадру, страну отбросил на сотни лет назад и т. п. Но среди этого много страшилок и мифов, которые не соответствуют действительности. Попробуем разобраться с конкретными фактами. Кем был аятолла Хомейни и какие силы лежали в основе Исламской революции?

Сейед Рухолла Хомейни родился в маленькой деревеньке Хомейн в центральном Иране. Он продолжил семейную традицию, отправившись в Кум, религиозный центр Ирана, чтобы изучать теологию, философию и право. В 1920 году заработал себе звание аятоллы (высший ранг шиитского духовенства) и занялся писательством и преподаванием.

Впервые о Хомейни заговорили в 1962 году, когда он выступил с яркой речью против планов шаха уменьшить число земель во владении духовенства и эмансипировать женщин. В результате своей деятельности в 1964 году был выслан из страны в Турцию, а затем переехал в Ирак, где и оставался до 1978 года.

Уже тогда он занялся подготовкой революции, находясь в постоянном контакте со своими последователями в Иране — бывшими студентами из Кума, сформировавшими ядро антишахского движения. В 1971 году появился первый труд Хомейни, посвященный его концепции исламского правления в Иране. Обеспокоенный шах выразил свое неудовольствие укрывавшим его Ираком — и Хомейни оттуда выгнали. Однако его с распростертыми объятиями приняла демократическая Франция, откуда он и рассылал свои послания.

В Иране он появился в 1979 году, после того как шах с женой были вынуждены навсегда покинуть страну. На то, чтобы взять под контроль всю страну, сторонникам Хомейни потребовалось всего десять дней. Позднее аятолла занял верховный пост страны («факих»), который, правда, не предусматривал ежедневного вмешательства в дела государства. Умер Рухолла Хомейни в 1989 году — провожать его пришло десять миллионов человека, а скорбела по аятолле вся страна.

Разумеется, одного лишь религиозного жара Хомейни для воспламенения революции было недостаточно. Всему виной стала повальная бедность населения и общее недоверие шаху. Простые люди были уверены: шах действует по указке иностранных держав, которых здесь традиционно недолюбливали. Шах тесно сотрудничал с США, закупая у Америки военную технику, и это пугало народ. Когда цены на нефть резко выросли, шах не сумел разумно распорядиться доходами, вложив их вместо социальных реформ в укрепление обороны. Да и в остальном он гнался за западными державами, забегал вперед, не осознавая, что большая часть