Он меня погубит - Оливия Лейк

– Думаешь, легко было смотреть, как ты течешь и кончаешь, моя маленькая мышка? – Марк запустил руку под юбку и жарко погладил меня между ног. Я через белье сжала каменный член, находя горячие губы. Он целовал меня, вжимаясь жесткими бедрами, нетерпеливо сминая грудь, но когда попытался развернуть, прогнуть под себя – я вырвалась, ускользая.

– Никакого сладкого, мистер Нортман. Моя дырочка уже занята, – возмутительно бесстыдно шепнула я. – Ждите своей очереди, – и, нащупав ручку, вышла из подсобки. Пусть помучается своим стояком!

Второй акт прошел как в тумане: Марк атаковал меня вибратором, не доводя дело до конца, и изводил тонко завуалированными пошлыми намеками, заставляя то краснеть, то бледнеть. Все же я в этом деле не настолько поднаторела, зато удачно практиковалась. Ужин прошел в том же ключе: мы пытали друг друга, не жалея, и я впервые почувствовала себя на равных в словесных дуэлях с цинично-саркастичным Марком. Правда, он не ставил задачу уничтожить меня замечаниями, а мог бы, если бы хотел – это ему особенно хорошо удавалось. Надеюсь, я никогда не прочувствую этого на себе.

Если вечер мы провели, используя рот по назначению, то ночью мы не обменялись и парой фраз, кроме технических моментов. Я вымотанная упала на кровать и заснула, едва почувствовав подушку под головой и прохладное одеяло, наброшенное на покрытое сладостной испариной тело.

Не знаю, что меня разбудило, но когда провела рукой по кровати, надеясь уткнуться в крепкое плечо своего ненасытного черногривого льва, обнаружила, что в постели я одна. Мне сразу стало страшно. Я вообще пугалась оставаться в Штатах одна. Когда рядом Марк – мне нечего бояться. Но в одиночестве накатывали страхи: меня заберет отец или Билл, и я снова перестану жить, буду только существовать, если вообще буду, после моего публичного грехопадения. Они способны на все: убили Грея, избавились от мамы, что-то сделали с Марком. Я не знала, что именно, но это его поменяло. Прошло пять лет – это мог быть просто возраст, да и не знала я его, по сути, но сердце подсказывало, что это время Марк Нортман, сын успешного бизнесмена, ломался и закалялся. Сейчас он совсем другой: в нем была злость, ярость, непоколебимая решимость поквитаться с врагами. От хорошей жизни таких перемен не происходит.

Я потянулась к телефону – три часа ночи. Встала, перешагнув свой вечерний наряд, жемчужными складками украшавший пол. Обошла пентхаус – я была одна. Набрала Марка – молчание. Внутри шевельнулся неприятный червячок: где можно быть так поздно? Мы ведь вместе обессиленные упали на кровать.

Я накинула на голое тело мягкий халат с логотипом отеля и вышла из номера. Подошла к лифту, вызывая портье. К нам поднимали только со специальной картой.

– Мэм? – услужливо улыбнулся, несмотря на поздний час.

– Извините, вы не спускали мистера Нортмана?

– Нет, мэм. – Я расстроилась. – Но я его поднимал.

Меня жестом пригласили войти. Через секунду мы оказались в зале ресторана. Я вышла из лифта, осматриваясь. Людей было немного, но на меня такую несобранную все же бросали любопытные взгляды. Марка здесь не было. Я незаметно поправила густую светло-серебристую копну волос, пытаясь пальцами избавиться от сонных колтунов, и подошла к стеклянной двери, ведшей на террасу: сияющие огоньки на столах и дымящийся джакузи сразу бросались в глаза. Потом я нашла глазами Марка, а рядом с ним – женщина….

Марк

– С днем рождения, – Мэри-Энн шутливо отсалютовала бокалом, прежде чем промочить губы.

– Оставь, – махнул я. Не для этого собрались. Есть дела поважнее. Я специально умотал Мелену, чтобы тела своего сладкого с кровати поднять не могла. Рейдан встретил нашу тайную гостью в аэропорту и привез сюда. Никто не должен видеть нас вместе, даже Мелена. Она не враг, но дочь врага. И женщина. Им я не особо доверял. Мэри-Энн, правда, тоже женщина, но… Там другое, в общем.

– Объект в бешенстве, – спокойно произнесла она, хотя в глазах злорадство. Гордон облегчил мне задачу тем, что такой мудак. Я легко нашел общий язык с его врагами: явными и тайными. – Вчера было экстренное собрание акционеров и инвесторов. Они буквально распяли его.

Мэри-Энн нарочно не называла имен: информация конфиденциальная, а само пребывание в моей компании личного помощника мэра Палм-Бич требовало секретности.

– Он принял решение из собственных средств возместить убытки.

– Отлично, – хищно улыбнулся я.

– У него ведь нет этих денег, – вставил молчаливый Рейдан. Мы обменялись взглядами, без слов понимая друг друга.

– Он будет брать ссуду.

– Порекомендуй этот банк, – я протянул ей салфетку с логином и паролем. Ключ есть, осталось в замок вставить. Мэри-Энн элегантно поднесла ее к уголку губ, затем ловко похоронила в сумочке.

– За твое здоровье, – она снова подняла бокал.

– Что с исчезновением Мелены?

Мэри-Энн закатила глаза, показывая, какой это тяжелый вопрос.

– Он в ярости. Пресса атакует, но никаких комментариев, естественно. Пытается следить за вашими перемещениями. Пару раз грозился убить Мелену, когда доберется до нее. Твоего имени даже не называет.

– А муж?

– Все по шаблону, – скривилась она. – Билл…

За прозрачной стеклянной дверью мелькнула светло-серебристая головка, и я взмахом руки остановил Мэри-Энн. Она поняла без слов. Быстро, но без суеты поднялась и ушла в конец террасы, к лестнице. Им рано еще встречаться. Рейдан в одно мгновение занял ее место и ловко послал бокал с шампанским на другой столик. Да, у нас холостяцкая вечеринка.

Я видел, что Мелена нахмурилась, мельком осматриваясь. Да, мышка, тебе показалось.

– Уже поздно, – шепнула ласково. Стало приятно. И что смотрит только на меня тоже приятно. Обаятельному когда нужно Рейдану досталась короткая улыбка. Мышку-малышку отчего-то привлекала исключительно мрачная несносность. Моя.

– У меня сегодня день рождения, – лениво обронил. – Мы отмечаем.

Тонкие брови взлетели вверх. Я не то чтобы скрывал, просто отвык. В тюрьме у меня не было праздников, перерывов и выходных, имени даже не было, только клички. Это первый день рождения в новой-старой жизни. Двадцать девять, а я видел больше, чем многие старики. И делал то, что нормальные люди считают недопустимым. Мелена считает. Она ведь нормальная, а я нет. Интересно, позволила бы ласкать свое восхитительное тело, если бы знала, что творили эти руки?

– Я не знала, – сказала тихо, затем громко и кокетливо обратилась к скромной публике на террасе, всего-то человек пять: – Извините, джентльмены, могу я просить вас об услуге?

Я хмыкнул. Какая смелая мышка! Да ты их о чем угодно просить можешь! – про себя воскликнул. У них же стволы от одного ее взгляда встали. У меня вот колом, а я два часа с ней кувыркался. Думал, потрахался на пару дней вперед, ага, как же! Стоит тут в безразмерном халате, волосы со сна по-домашнему растрепаны, ноль косметики, но сексуальная до звона в голове: и в нижней, и в верхней. Даже Рейдан изучал ее, рентгеном просто. Я не страдаю припадками ревности, но мышка-малышка – моя. И нехер пялиться на нее!