Спи, моя радость. Роман в трёх частях - Вероника Карпенко

блестели сильнее обычного. Балансируя на границе миров, Соня поймала его за рукав. Стремясь убедиться, что это не сон.

— Спи, моя радость, — произнес он тихо, укладывая её на подушку. Та оказалась влажной.

— А как ты узнал, что я здесь? — прошептала она.

— Я все про тебя знаю, — ответил Никита.

— Но это, же скучно! Все знать?

— С тобой не соскучишься! — он улыбнулся.

— Ты злишься? — она прикусила губу.

— Нет.

— Мы даже не целовались! — заверила Соня.

— Я верю тебе, — он накрыл её руку.

— Максим, наверно, расстроится? — вздохнула она, сплетая их пальцы.

Его ладонь напряглась, на секунду.

— Переживёт! Он большой мальчик, — ответил Никита.

Он смотрел на неё, подперев кулаком подбородок. Так, как смотрят на женщин. На жён. На любимых!

За окном длилась ночь. Соня знала, что утро наступит. Но оно, это утро, уже не пугало. Здесь, в пределах их мира, все было иначе! Ни сезонов, ни времени суток. Только три переменных: он, она, и китайская роза.

Часть 3. Утро

Глава 1

— Да, теть Свет! Да все нормально! — сказала Соня.

Телефон в её руке, уже кипел от напряжения.

— Опять сосисок в тесте объелась. И засела в туалете! — мстительно произнесла она.

Злость на Дашку лилась через край. «Убью», — бушевала Соня, порываясь как можно скорее свернуть разговор. Но мама подруги на том конце провода упорно ждала объяснений.

— У неё расстройство желудка? Понос? — спросила теть Света.

«Чтоб он настиг её прямо сейчас!», — подумала Соня.

— Нет, у неё… все нормально, — вслух сказала она.

— Так может это пищевое отравление? — голос в трубке тревожно звенел.

— Да не отравилась она, теть Свет! — успокоила Соня, жалея уже, что вообще затронула тему здоровья.

Из окна было видно парковку, где самым заметным из всех «постояльцев», конечно, был джип Никиты. Он так ему шел! Как будто нарочно был создан. Похожий суровый анфас и задумчивый профиль. Скользящие линии бампера и форма передних фар. Сокрытая в корпусе сила, на триста гнедых скакунов!

Плакучая ива осыпала крышу листвой. Мазки наступающей осени ощущались повсюду. Деревья стремительно обнажались. А солнце, пытаясь согреть напоследок, светило отчаянно ярко. Холодная осень еще предстояла. А пока… Последние капли цветущего лета сияли на клумбах. Игривый сентябрьский ветер гонял паутинные нити. И те щекотали лицо.

— Как выйдет, конечно, скажу! — заверила Соня, прослушав ряд «ценных советов на случай поноса».

— И ты, небось, тоже ешь эту дрянь? Ведь вы же подруги! — возмущенно добавила Дашкина мать.

— Бывает, — ответила Соня. Ощущая себя виноватой. Как в детском саду, когда тебе отчитали за чужую провинность.

Она собиралась проститься, но теть Света опять «ухватила её за рукав»:

— Так, что с телефоном?

Мозг натужно пыхтел, генерируя мысли. Информации было немного. Не хотелось попасть впросак! Если скажешь «сломался», а по факту гудок в трубке шел?

— Да, наверно… опять на беззвучке, — наугад ляпнула Соня.

— Как всегда! — протянула теть Света. — В общем, я жду звонка!

Услышав заветный «отбой», Соня выдохнула. Как будто невидимый кукловод перерезал веревки. Она закрыла глаза, из приоткрытого рта вырвался стон облегчения. Но длилось оно недолго! Угроза разоблачения, как свинцовая туча, висела над их головами. Предстояло найти непутевую Дашку! Иначе расправа грозила обеим…

Всё шло хорошо, пока они были в ссоре. Но, с тех пор, как их дружба возобновилась, постоянно случились проколы. Очевидно, что Дашкин «фантом» справлялся во много раз лучше. Сама же она относилась к своим обязательствам «спустя рукава». Всего-то и требовалось, что быть начеку. И на связи. Так нет же! Она умудрилась сказать, что ночует у Сони. В то время как Соня должна была «ночевать» у неё.

Подруга с экрана смотрела лукаво. И её легкомысленный образ на фоне протяжных гудков показался издевкой.

«Вот же дрянь», — бесилась Соня. Когда все кутикулы были обгрызены, на том конце провода раздалось дружелюбное:

— Детка!

— Даш, ты в своем уме? — с наскока обрушилась Соня, — Да где тебя носит? Я чуть с ума не сошла! Твоя мать…

— Я знаю! — ответила Дашка манерно.

Она хохотнула и, судя по звуку, прижала динамик ладонью. На фоне возник мужской голос.

— Ты с кем? — возмутилась Соня, хотя обладатель был ей знаком.

Подруга не тратила времени даром. И быстро нашла себе новый «клин». Им оказался Паша, представитель другого «сословия». Простой здоровяк, с утонченной душой! Он писал ей прекрасные, полные нежности смс. Называя «катёнком» и «страсно любя». Но Дашке, уставшей от общества творческих масс, роль «простолюдинки» пришлась очень кстати.

«Вот это твой уровень», — думала Соня, отчаянно злясь. Вот была б она рядом!

— Да мы тут с Пашкой…

— Ты должна быть дома! Сегодня мой день! — прервала она резко. — Даш, тебе можно хоть что-то доверить?

— Ну, прости! — как одолжение, бросила Дашка. — Все вышло спонтанно, я забыла тебе позвонить…

— Ты набрала её?

— Кого?

— Маму!

— Да, конечно! — подруга хихикнула, — Серьёзно? Расстройство желудка?

— В следующий раз я скажу, что ты утонула! — угрожающе бросила Соня.

«На галерке» опять оживился бой-френд.

— Тебе персональное «сэнк ю» от Пашки, — отчиталась подруга.

— А ему персональный «фак ю» от меня! — Соня искоса глянула в зеркало.

В отражении Никита смеялся над ней. Но, поймав визуальный упрёк, посерьёзнел.

Из летней интрижки их отношения превратились во взрослый «роман». Оставалось дождаться зимы! А там Новый год и новое счастье. Как правило, желание, загаданное под бой новогодних курантов, всегда исполнялось. «Главное, правильно сформулировать», — заранее думала Соня. Пусть он разведется с женой? Но этого мало! Пусть он будет мой? И сердцем, и телом. Не только по пятницам, а каждый день.

Никита следил за ней взглядом. Древнегреческий бог на двуспальном «олимпе». «Чёрт, вот же Дашка…», — с досадой подумала Соня, желая вернуться к нему на кровать. Навязчивый вопль смартфона прервал их не вовремя!

— А вы с ней похожи, — усмехнулся Никита, и бранное слово повисло в воздухе.

— В смысле? — остолбенела Соня.

В её понимании Дашка была образцом легкомыслия. Сегодня я «фея», а завтра «пастушка», сегодня люблю одного, а завтра — другого.

— Вертихвостки! — конкретизировал он. Манерно хихикнув для пущей наглядности.

— Это расценивать, как оскорбление? — она взглянула на него в упор.

— Как комплимент твоим природным данным, — расплывчато бросил Никита.

И опять, как бывало в последнее время, в его отговорке послышалась ревность. Она замерла, изучая глазами заметный рельеф на плечах, сплетенные руки, изгибы широкой спины.

— Эй, фам фаталь? — позвал он её. — Ты разбила сердце моему сыну! Он говорит, что влюбился в дочурку дядь Саши.