Глинтвейн для Снежной королевы - Нина Васина

– Ты отдала нам своего ребенка? – спросил папа Валя и криво усмехнулся. – Вот это подарочек!

– Я не собиралась воспитывать этого ребенка, – преодолев какую-то преграду в горле, ответила Маруся. – Я его вынашивала на заказ. А потенциальные родители, увидев рентгеновские снимки, от него отказались.

– И куда ж ей было его девать? – ехидно заметила Элиза. – Дай, думаю, подброшу этой дурочке, подружке своей ненаглядной!

В наступившей тишине где-то за стеной пробили часы.

– Пойду включу чайник, – слез со стола Старик и пошел к дверям.

– Это очень удобно, – бесцветным голосом заметила Валентина. – Ты же его и выкормила до года. Удобно… А кто отец? – Она подняла глаза, но посмотреть в лицо Марусе не решилась, цеплялась взглядом за предметы на старинном комоде.

– А вот об отце Антона нам расскажет Элиза, – вошел в комнату Самойлов.

– Вы у нас сегодня Ниро Вульф, вы и рассказывайте, – огрызнулась Элиза, явно досадуя, что он вернулся так быстро.

– Я только знаю, что вы связались с неким Марком Корамисом, гражданином Америки, и предложили ему информацию о внуке. Я понятия не имею, как вы нашли этого Корамиса, – сказал Самойлов, вопросительно глядя на бабушку Одер.

– Мне пришло письмо. Неизвестный доброжелатель написал, что отцом Антона Капустина является Марк Корамис, дальше стоял адрес и номер телефона, – ответила Элиза.

– Вы сразу позвонили? – заинтересовался Самойлов.

– Нет, конечно. Сравнительный анализ ДНК делается почти два месяца. Я отнесла полотенце с кровью моего зятя, потом не выдержала так долго ждать ответа и позвонила по этому телефону. Я ведь думала, что зять с любовницей подсунули моей дочери ребенка на воспитание! Но оказалось, что он не отец. Тогда я…

– Вы ненормальная, я всегда это знал… – прошептал Валентин.

– Станешь тут ненормальной, когда у блондинки дочери и русого зятя появляется сынок брюнет с восточными глазами! – оборонялась Элиза.

– Да хоть бы он негром родился! – в отчаянии простонал Валентин. – Как вы могли с такими мыслями приходить к нам в гости, находиться рядом с детьми!..

– Вот и меня такие мысли посещали, – кивнула Элиза. – Я когда с этим Марком на встречу ехала, думала, а вдруг он негр? Почему-то мне так казалось, что он будет негром или арабом. Как минимум – латиносом. У них же в Америке белого населения почти не осталось, метисы одни или… мулаты всякие… Что вы так на меня смотрите? – осмотрелась она настороженно. – Думаете, я здесь самая стерва?

– Ты встречалась с Марком? – прошептала Маруся.

– Ну да, он в Москве как раз оказался. Приехал сына искать. Оказывается, он тоже получил письмо от доброжелателя. Думал, думал – и приехал. И – как чувствовал – как раз, когда у меня анализ по зятю из лаборатории подоспел.

– Поговорили? – белыми губами спросила Маруся.

– Поговорили! Он, кстати, не мулат и не метис. Он грек по матери. И выглядит, как последний грек! Первым делом я, конечно, решила выяснить, как он с моей дочерью познакомился, где и когда они сблизиться успели, да еще так конспиративно, что я ни сном ни духом. Он – ничего, к расспросам моим подошел с пониманием. На сильно неприличные вопросы не отвечал, находил уловки. Но где-то через полчаса нашей беседы я поняла, что мы пошли не в ту степь. Он утверждал, что моя дочь не замужем. Это ладно. В таких случаях замужество можно и скрыть. Но потом оказалось, что она его тип женщины. Знаете, какой это тип? Знойная брюнетка! Я перестала его понимать, потом и слушать перестала, надоели дифирамбы пышнотелым брюнеткам с грустными черными глазами и усиками над верхней губой. Я стала думать, что, пожалуй, придется еще один анализ завертеть и выяснить судьбу дочери.

– Он женат? – спросила Маруся.

– Представь себе, уже нет! – тут же среагировала Элиза. – Скучает по твоим небритым ногам!

– Прекрати, – повысила голос Маруся. – Это был оплаченный заказ на вынашивание ребенка. Семейная пара заказала.

– Я его видела! – крикнула Валентина, вскакивая. – Англичанин в гипсе! Я его видела, видела! И жену его видела, – закончила она уже тише, уставившись на Марусю. – Ты ввела себе оплодотворенную яйцеклетку и вынашивала ребенка за деньги?

– Ну какая же ты все-таки дура, прости меня, создатель! – воскликнула Элиза. – Ввела яйцеклетку! Думаешь, он бы тогда помнил о ее усах?!

– Давайте перейдем к финалу этой истории с похищением Антона Капустина, – быстро предложил Самойлов. – Я сейчас схожу на кухню, там у меня все готово, чай налью. А вы за это время постарайтесь помолчать и подумать, где сейчас может быть мальчик.

– Да знаю я, где он! – тут же отреагировала Элиза. – В прошлый четверг узнала, что все в порядке. Думаете, я к вам просто так пришла с показаниями?

– Тогда вы лично ни о чем не думайте, просто помолчите с закрытым ртом! – перешел на приказной тон Самойлов.

Выйдя за дверь, он постоял с полминуты, прислушиваясь. В гостиной было тихо. В кухне, наливая кипяток, Старик думал о девочке Лере, примерно молчавшей все это время.

– Получается, что мальчика забрал отец? – выдал свое предположение папа Валя, как только Самойлов появился с подносом.

– Что значит – забрал? – Валентина уже подошла вплотную к рыданиям. – Вот так просто взял – и забрал?

– Украл повозку с оленем, нанял карликов, взял напрокат костюм Снежной королевы и увез Антошу, – разъяснила Маруся. Увидела лицо подруги и поспешила добавить: – Это шутка.

– Вы давно знакомы с супругами Капустиными? – попытался загладить ее неудачную шутку Самойлов.

– Валентину я знаю с детства – рядом жили, а Валентина мы не поделили уже студентками, – тихо сказала Маруся.

– И кто уступил? – по-деловому поинтересовался Самойлов.

– Я уступила, когда поняла, что ему ребенок наш в тягость, – совсем потухла глазами Мария.

– Только идиот может задавать подобные вопросы, – не выдержала спокойного обсуждения Элиза. – «Кто уступил?» – передразнила она следователя. – Кто не стал Капустиной, тот и уступил, это же и дураку понятно!

– Не скажите, – Самойлов поднес ей чашечку на блюдце. – В данном контексте мои вопросы таили в себе некоторую ловушку, намек на абсурдность обладания. Кто стал женой, а кто остался любимой женщиной? А?

Элиза не ответила. Она была занята тем, что осторожно поднимала вверх чашечку, полную горячего чая, стараясь снизу разглядеть ее дно.

– Чай горячий, – предупредил Самойлов, несколько обескураженный ее действиями.

– Действительно – китайский фарфор? – шепотом, чтобы ни вздохом, ни голосом не потревожить напряжения руки, спросила Элиза.

– Девятнадцатый век, – кивком головы подтвердил ее предположение Самойлов.

– Я думала – восемнадцатый, – разочарованно заявила Элиза, стукнув чашкой о блюдце. Осмотрела присутствующих и скривила рот в скептической усмешке. – Мой зять, и – любовь? Я вас умоляю!..